Таша - [7]
Так же хранили свою любовь, и оставались верны ей всю свою жизнь и бабушка с мамой. И, насколько я знаю, не жалели об этом ни мгновения. Только вот рождались от этой любви в нашей семье одни дочки — проклятию нужно было кем-то кормиться. Оно крепко вцепилось в наш род и об этом знали все в селе, а потому и обходили парни стороной наш дом. Все равно же оно не даст быть ни с кем, да и дитя чужое мало кто примет с радостью.
Голые деревья расступились. Раздвинулись в стороны от тропинки тяжелые сосновые лапы, и я увидела на небольшой заснеженной полянке избу. Совсем не большую — всего в одно окно. Вот только из глиняного вывода над коньком крыши не шел пахучий дровяной дым. Даже марево не струилось от печного тепла, как всегда бывает на морозе. И у меня сердце упало — в отлучке хозяин, нет его дома. Особо и страха не было, только досада. Пропасть я не пропаду — мне сказали, что в лесу дом запирать было не принято. Он и не был заперт. И я свободно вошла, открыв тяжелую, даже не скрипнувшую дверь, и осмотрелась.
Половину избы занимала большая печь с лежанкой наверху. С припечка забраться туда было легко, и видно было, что в холода там спали — лежали перина и подушка, в ногах сбилось одеяло. У окна стояла широкая лавка. Очевидно, место для сна по теплу. Возле другой стены — узкий длинный стол, заставленный посудой, заваленный свертками и мешочками. На его краю стояло почти пустое ведро с водой, а рядом с ним глиняная кружка. Над столом на крючках, вбитых в потолок, висели пучки сухой травы и от них в избушке стоял приятный летний дух.
С краю, почти у входа, находился высокий сундук, очевидно с одеждой. Что-то из нее повесили у входа, а внизу оставили обрезанные по щиколотку валяные сапоги. Видно, ведун ходил в них по дому.
Подумав немного, взялась растапливать печь. Неизвестно еще, сколько мне придется тут ждать. Да и хозяину не в радость будет отогревать промерзший насквозь дом. Открыв печную заслонку, нашла там горшочек с похлебкой из сушеных грибов и крупы. Понюхала ее, осторожно попробовала и поставила разогревать — еда не испортилась. Огонь разгорелся быстро, тяга была хорошая. Очевидно, дымоход не совсем еще выстыл.
Скоро уже в печи уютно гудело разгорающееся пламя и в избе теплело. Даже захотелось снять бекешку и пуховый плат. Когда согрелась еда, я поела. И теперь сидела, сыто откинувшись на стену, и чувствовала себя в чужом доме почти хозяйкой. Осматривалась уже основательно и прикидывала, что следует сделать в первую очередь.
Ведун сказал, что здешний хозяин старенький и живет совсем один. Так что помощь женских рук точно не помешает. Вот я и занялась делом, чтобы не заскучать в ожидании. Вынесла и выбила палкой перину с подушкой, вытряхнула одеяло. Подмела пол, спалив сор в печи, протерла от пыли, где нужно было. А потом оделась, подхватила ведро и выскочила на улицу.
Натоптанная, глубоко пробитая в снегу тропа вела к заснеженной поверхности замерзшего озера. Большая полынья была видна издалека — после снегопадов ее обновляли, и гладкий молодой ледок тускло отблескивал даже под серым пасмурным небом.
Тяжелое деревянное ведро было слишком большим для меня, и пока шла до озера, думала о том, что воды наберу только половинку. Чтобы не надорваться. Оставила на льду ведро, подхватила стоявший у деревца, на виду ломик — пробить свежий лед. Обстучала полынью по краю, поддела льдинку ломиком, нажала и вытолкнула из воды. Вернулась за ведром, подошла к краю и обмерла…
Сбоку из-подо льда выплывало мертвое человеческое тело. Мужское тело, легко одетое в светлую рубаху. Я видела его только до пояса. И замерев, смотрела, как утопленника начинает затягивать под лед по другую сторону полыньи… Вдруг как проснулась — опомнилась. Успела ухватить за широкий рукав и подтащить за руку ближе к себе. Из воды показались длинные седые волосы, поплыли, заколыхались — мужик всплыл спиной кверху. Отпустила мокрый рукав, и рука тяжело упала на лед. Я осторожно уложила на нее тяжелый ломик — он не даст телу опять уйти под воду.
Развернулась и, подхватив пустое ведро, пошла к дому. Сейчас я все сделала как должно — этот человек дорог кому-то, его будут искать, а может и уже ищут. И что-то подсказывало, что это не случайный прохожий, а тот самый ведун — добрая душа, к которому я шла за помощью. А получилось так, что сама помогла ему — не исчезнуть без следа, найти положенное отжившему человеку пристанище в твердой земле.
Как случилось с ним то, что случилось, не стоило и гадать. Я очень надеялась на его помощь, но он не был единственным человеком, который мог ее оказать. Конечно же, я разволновалась, но его не было так уж сильно жаль — до отчаянья. Смерть незнакомого человека не сравнить с теми потерями, которые я узнала до этого. Жаль было, что так случилось с ним, неприятно, что именно мне пришлось найти его. Но переживать и плакать из-за гибели пусть даже очень хорошего, но совсем чужого мне человека я не собиралась.
Черпать воду из полыньи рядом с ним, понятное дело, не стала. Поэтому, не доходя до избы, плотно натоптала в ведро чистого снега. Он плохо утоляет жажду, но совсем без воды нельзя. А мне придется задержаться здесь малое время, хотя бы до утра. Потому что сейчас день перевалил на вторую свою половину, и выходить на тракт я уже не рискну. Может случиться так, что и не проедет больше никто по нему до самой ночи. Замерзну тогда, не дойду сама. Вспомнилась мама, какой ее принесли домой — сжавшуюся в твердый комочек, со льдом, застывшим в глазницах… Заночую здесь, а утром уйду за помощью. Пусть выручают ведуна из воды сильные мужики — я одна с этим не справлюсь.
«— Викочка, а как выглядит мальчик? — Мама, он давно уже не мальчик. Здоровенный детина. Военный. Черные волосы и карие глаза. Я обвела глазами всех своих по очереди, и мне стало стыдно — они переживают за меня, им небезразлично все, что происходит со мной. — Необыкновенно красив, мама, просто ослепительно. Я рядом с ним, как Жучка из будки. Настроение стремительно портилось. — Вот почему ты ему не поверила, — прошептала мама. — Мамочка, поверила, не поверила… Поезд ушел. Я думать о нем забыла.
Рядом с нами живут не только представители почти вымерших земных цивилизаций, но и беглецы из другого мира. Они иначе чувствуют, к ним иначе приходит любовь. И это прекрасно и страшно одновременно — не зная человека, так тянуться к нему, так хотеть, так зависеть от него. Умирать в его руках и оставшись без него. Это страшная зависимость, болезнь и от нее можно отказаться. А можно принять, попасть в другой мир и стать счастливой. Но трудно поверить в любовь мужчины, если он в прошлом страшный бабник и рядом с ним постоянно возникают очередные девицы.
Излишки красоты — это хорошо или плохо? И что еще предстоит пережить в этом — чужом мире, если авансом дали такое?.. А когда выбор уже сделан — поможет ли профессия и жизненный опыт сохранить то, что дороже всего, или жизнь отравит ревность, а женская гордость взбунтуется и все погубит?
Книга о сложных отношениях в любви, о непонимании из-за отличий в традициях, законах и правилах существования в нашем мире. О мужской настойчивости, о стремлении женщины к настоящим отношениям, в которых любят ее, а не ее внезапно пробудившиеся способности.
Конфликт в университете, случайно подслушанный разговор, изменивший жизни многих людей и не совсем людей. Первая любовь и страшное разочарование. Взросление и новая жизнь. И прояснится все, что случилось тогда, а серебряные слезы станут воплощенным символом тоски по потерянной любви. А надеждой на счастье — золотой самородок, земляное сердце, которое, по легенде, само выбирает, кто достоин его благословения.
Сцена — окраины страшных Рдейских болот. Участники действа — лешие и оборотни. А так же — таинственные и проклятые клады, легенды и мистика древних топей. Притяжение, как вспышка и секс в парке возле Петродворца. И сразу — расставание, разрыв. Сказочной красоты лешинка из Якутии — соперница? Молодой волк — достоин ли он стать отцом ребенка? Сможет ли доказать свою любовь? И вся эта мистика тут, рядом — около нас. Цикл «Другие рядом с нами» — спокойный, обыденный взгляд на существование рядом с нами потомков древних, почти вымерших рас.
Семнадцатилетняя ЭрДжей всегда получает то, чего хочет. Поэтому, когда её душу случайно забирает рассеянный Жнец, кому-то нужно с этим разобраться и вернуть её из мира мертвых, иначе полетят головы. Но в своем стремлении выжить она становится пешкой в могущественной борьбе между слишком фанатичным архангелом и Самой Смертью. Суд предлагает ей два выхода: она может остаться в холле, где души ждут «обработки», пока не появится её личный «спасательный трос» или же переиграть три момента своей жизни в попытке сделать выбор, который либо приведет к будущему, которое она заслуживает, либо спасет её.
Язвительная фейри, сексуальный король и запретное желание, глубокое как сам океан… Когда-то я была принцессой фейри, и в моём распоряжении имелась вся морская магия. Теперь? Я гонимое сверхъестественное существо в убогом магазинчике, и я лишена своей силы. Утешением мне служат лишь чёрствые печеньки, пластинки Элвиса и хула-хуп. Но тут прибывает смертоносный и сексуальный король фейри, который отбирает у меня и это. После того, как брутальный король швыряет меня в тюрьму, я заключаю с ним сделку: моя свобода в обмен на помощь ему в поисках магического клинка.
Пять ритуалов для управления Хаосом. Это все, что нужно. Теперь, когда Харли знает великий план своего врага — стать богоподобным ребенком Хаоса и наказать тех, кого считают «недостойными». Теперь она должна понять, что, черт возьми, с этим делать. Многие из пропавших магов все еще вне досягаемости, и Кэтрин поклялась убить всех, о ком заботится Харли, и заставить ее смотреть. Так что это весело. Как раз тогда, когда кажется, что все не может стать хуже, один из самых драгоценных монстров Бестиария убегает, и Харли уверена, что Кэтрин приложила к этому свои грязные руки.
Вирус уничтожает человечество. Но небольшой группе представителей человеческой расы удалось выжить. Все остальные превратились в монстров. Все женщины мертвы, кроме Иви. Из-за изменения ее генетической системы, она выживает. Когда ее физиология начинает претерпевать изменения, ей необходимо смириться с тем, кто она есть, и принять свое предназначение в поисках лекарства. Мутировавшие люди охотятся за ней. Мужчины ожесточились против нее… за исключением троих. Загадочный воин, кающийся любовник, заботливый враг — они яростно защищают последнюю живую женщину, но в то же время каждый преследует собственные цели.
Возвращаясь из опасного путешествия, мог ли Андэр Каларон, маркиз и авантюрист, представить, что дома его ждет засада в виде маменьки и… дюжины невест. И уж точно он не знал, что внезапно стал опекуном двух проказливых близнецов — семнадцатилетних Луки и Виолы. Появление брата и сестры выглядит слишком подозрительно, к тому же молодые люди многое скрывают. Домочадцы и законные невесты ополчились против близнецов. В поместье разгорается такая война, что даже идущие по следу Андэра шпионы вражеского государства его уже не впечатляют — ему бы матушку одолеть да с собственным сердцем разобраться.
«Я тебя помню» — и разбитая судьба близких людей соберется обратно. «Я тебя помню» — и в сердце откликнется настоящая жизнь, которую ты забыл и потерял. «Я тебя помню» — и сказка распахнет иные пространства, где ты уже бывал в детстве — во Дворах, на Мостах и в Безлюдье… И она возьмет тебя за руку, а он назовет по имени. И ничто, — ни время, ни злые люди, ни ошибки прошлого, не способны будут вас разлучить.
Это история о другом мире и женской судьбе. Она выросла с простой мечтой о семье, доме, детях, о любви, как в легендах о паре. Но ее преследуют потери и предательство, чужие и собственные ошибки рушат жизнь. А дает силы верить в лучшее картинка, увиденная при обретении ведовской силы — двое детей, мальчик и девочка. И мужчина, обнимающий со спины… и ощущение немыслимого счастья при этом. Она ищет это счастье и борется за него — полное, такое, какое ей пообещали. И кто из двух мужчин станет отцом тем детям, кто обнимет так, как в том видении?