Взрослый самец из племени Тарзана мог бы сразиться с гориллой на равных, но ребенок, пусть и невероятно мускулистый для своих лет, был для Болгани легкой добычей. Однако в жилах Тарзана текла кровь могучих предков, а кроме того, вся его жизнь прошла среди свирепых обитателей джунглей.
Тарзан не знал страха в том смысле, который мы придаем этому слову. Его сердечко лишь быстрее билось от предвкушения приключения. Если бы ему представилась возможность, он спасся бы бегством, но лишь потому, что верно оценивал свои силы, явно несравнимые с силами гигантского зверя. И хотя разум подсказывал, что в этой битве победить нельзя, Тарзан храбро шагнул навстречу горилле.
Зверь бросился, и Тарзан принялся бить его кулаками. Разумеется, Тарзан мог причинить горилле не больше вреда, чем муха – слону. Но мальчик по-прежнему сжимал в руке нож, который взял в хижине своего отца, и когда зверь, молотя лапами и кусаясь, сцепился с ним, мальчик случайно воткнул острие ножа в волосатую грудь. Нож вошел глубоко в тело гориллы, зверь зарычал от боли и гнева.
В этот миг Тарзан понял назначение острой и блестящей игрушки и, когда разъяренная горилла повалила его на землю, вонзил несколько раз нож в ее грудь по самую рукоятку. Горилла, продолжая бой, наносила страшные удары открытой ладонью, как принято в ее племени, и терзала грудь и горло соперника своими мощными клыками. Враги покатились по земле в яростном безумии схватки. Окровавленный и израненный Тарзан из последних сил наносил удары длинным острым ножом. Затем его детское тело судорожно изогнулось, и Тарзан, юный лорд Грейсток, покатился без сознания по ковру из мертвых и гниющих листьев, покрывавшему почву его родных джунглей.
Племя Тарзана добывало пищу в миле от этого места. Услышав яростный вопль гориллы, вызывавшей на бой врага, Керчак немедленно, следуя заведенному обычаю, призвал к себе всех сородичей: отчасти для того, чтобы обеспечить защиту от общего врага, ведь горилла могла быть не одна, а отчасти чтобы проверить, все ли на месте. Обнаружилось, что не хватает Тарзана, и Тублат сразу же воспротивился тому, чтобы мальчику была выслана подмога. Керчак и сам не жаловал странного приемыша, поэтому, узнав мнение Тублата, вернулся на кучу листьев, которая служила ему постелью. Но Кала даже не обратила на них внимания. Едва увидев, что Тарзана нет, она помчалась по ветвям деревьев туда, откуда отчетливо доносились крики гориллы.
Вскоре наступила полная тьма, и восходящая луна осветила своим слабым светом странные уродливые тени в густой листве джунглей. Кое-где сверкающие лучи достигали земли, но по большей части они только оттеняли непроглядную мглу зарослей.
Кала, подобно гигантскому привидению, бесшумно перепрыгивала с дерева на дерево. Она то перебегала по огромной ветви, то, раскачавшись, перелетала на конец другой, чтобы ухватиться за нее и через мгновение оказаться уже на следующем дереве. Она неслась туда, где разыгралась трагедия: это ей подсказывал жизненный опыт. По крикам гориллы можно было понять, что развернулась смертельная схватка. Но вот крики внезапно смолкли, и в джунглях воцарилась тишина.
Кала не понимала, что случилось: в последнем вопле Болгани звучала агония – страдания и смерть. Но не было слышно другого голоса, по которому Кала смогла бы определить, кто же является соперником гориллы. Кала, конечно, и предположить не могла, что ее Тарзан способен уничтожить огромного взрослого самца гориллы. Приблизившись к месту, откуда раньше доносились звуки битвы, она стала двигаться гораздо осторожнее, а потом медленно, с опаской спустилась на самые нижние ветви и начала всматриваться в перемежаемую пятнами лунного света темноту в поисках участников боя. В конце концов она увидела их, лежащих на небольшой полянке под ярким лунным светом: это было истерзанное, покрытое кровью маленькое тело Тарзана, а рядом с ним – гигантская туша мертвой гориллы.
С рычанием Кала бросилась к Тарзану и прижала окровавленное тело к груди, прислушиваясь, не подает ли оно признаков жизни. Она почувствовала, как слабо бьется сердце Тарзана. Стараясь ничем не навредить раненому, она отнесла его через ночные джунгли к месту, где ночевало племя, и потом в течение многих дней и ночей выхаживала: приносила ему пищу и воду, очищала от личинок мух и других насекомых его ужасные раны. Бедное создание не имело никакого понятия о лечении. Она могла только вылизывать раны, тем самым сохраняя их чистыми и помогая благодетельной природе поскорее их заживлять.
В первое время Тарзан ничего не ел, а только метался в горячке и жестоком бреду. Его мучила жажда, и Кала приносила ему воду тем единственным способом, который ей был доступен, – во рту. В мире людей не всякая мать готова проявить такую самоотверженность и преданность, как это дикое животное по отношению к приемышу, которого ей довелось опекать. В конце концов горячка отступила и мальчик начал выздоравливать. Ни одного слова жалобы не слетело с его губ, хотя раны мучительно ныли. Грудь была разодрана до ребер, три из которых горилла сломала ужасными ударами. Одну руку чуть не отгрызли гигантские клыки зверя, и из шеи был выдран большой кусок плоти, так что виднелась аорта, которую только чудом не перекусили мощные челюсти.
