– Она была жестоким, диким людоедом. Маленькие антилопы, которых вы убиваете, добры и безобидны, так что если кто и поступает из нас неправильно, так это вы, а не я.
– Боюсь, нам не удастся переубедить друг друга, – сказала Сандра, – а впрочем, что бы от этого изменилось?
– Для меня многое, – ответил мужчина.
– Почему? – спросила она.
– Потому что я люблю вас, – ответил он, – и хотел бы, чтобы вы полюбили меня.
– А вам не кажется, что вы настроены слишком оптимистично? – спросила Сандра. – Как я могу полюбить человека, который украл меня у моего отца и притащил в это отвратительное место, откуда нет ни малейшей возможности выбраться.
– Амельтео не является отвратительным местом, – возразил мужчина, – тут можно прекрасно устроиться.
– Дело вовсе не в этом, – воскликнула девушка.
– И все же я надеюсь, что когда-нибудь вы полюбите Амельтео и меня тоже, – вздохнул он.
– Никогда!
Мужчина печально покачал головой.
– У меня нет друзей, и я думал, что в вашем лице обрел друга.
– Раз здесь есть люди, то найдутся и друзья, – утешила его Сандра.
– Я бог, – возразил он, – а у бога не может быть друзей.
После некоторого молчания они снова отправились в путь по направлению к лесу. Они шли по широкой хорошо утоптанной тропе и через полчаса достигли цели.
Они углубились в чащу на добрых полмили, как вдруг перед изумленным взором Сандры возник большой замок на огромной поляне. Он был похож на замок, который она видела в Абиссинии во время одной из экспедиций своего отца, выстроенный в двенадцатом веке португальцем Педро Диасом.
В те годы Сандра просмотрела и прочитала немало книг о колонизации Абиссинии Португалией, и ей было хорошо известны детали этого не совсем удавшегося плана.
Она много раз слышала из уст похитителя имя Да Гама.
Но это ничего не говорило ей до тех пор, пока она не увидела замок. Сейчас она вспомнила и другие имена, которые он называл: Руиз – главный священник, Фернандо и Санчо – имена обезьян, все они были португальскими.
И вновь она столкнулась с очередной загадкой.
Даттон проснулся еще до рассвета. Он долго звал своего слугу, но тот не появлялся. Недоумевая, Даттон распихал вождя и приказал ему разбудить слуг, приготовить завтрак и собираться в путь.
Он разбудил также Гонтри и остальных. Когда рассвело, обнаружилось, что десять негров покинули лагерь. Даттон вызвал вождя.
– Что все это значит? – гневно спросил он.
– Бвана, – ответил тот, – они так испугались прошлой ночью, что решили уйти.
– Что же их испугало?
– Они узнали, что Тарзан и его обезьяны приходили в лагерь и похитили девушку. Они боятся его. Они также боятся уарутури-людоедов. Мы и так находимся далеко от родных домов, вот они и решили вернуться.
– Но они взяли часть наших припасов, – возмутился Даттон, – когда мы вернемся, их всех примерно накажут.
– Да, бвана, – согласился вождь, – но они предпочитают быть наказанными дома, чем быть убитыми здесь. На вашем месте я бы лучше повернул назад. Мы ничего не сможем сделать против Тарзана и уарутури.
– Тарзан мертв, – вмешался Крамп. – Я убил его своими руками. Что же касается уарутури, будем обходить их селения стороной. Кроме того, у нас достаточно ружей, чтобы отогнать их.
– Я передам это своим людям, – сказал вождь, – но все же лучше вернуться.
– Не нравится мне вся эта история, – мрачно процедил Гонтри.
– Можешь вернуться, если хочешь, – бросил Крамп, – но я так легко не отступлю от своей награды.
– И я тоже, – поддакнул Мински.
– А я не прекращу поиски, пока не найду мисс Пикерэл, – сказал Даттон.
У носильщиков и аскари, которые двинулись следом за белыми, настроение было отвратительное. Негры шли насупленные, не было слышно ни песен, ни разговоров. Так они шли весь день, лишь один раз остановившись для краткого отдыха, но похитителей настичь не смогли.
Поздно вечером они наткнулись на одинокого воина, который при виде их бросился бежать, но Крамп одним выстрелом уложил его.
– Уарутури, – объявил он, осмотрев убитого, – это видно по его гнилым зубам.
– Черт побери! – воскликнул Гонтри. – Взгляните на его украшения, этот парень обвешан золотом!
Негры из экспедиции столпились вокруг убитого. Они тоже заметили гнилые зубы.
– Уарутури! – испуганно зашептали одни.
– Мту мла вату? – спрашивали другие.
– Да, – подтвердил вождь, – это людоеды. Было заметно, что даже он не на шутку встревожен, хотя в своей округе считался бесстрашным охотником и воином.
На следующий день, когда белые проснулись, оказалось, что они в лагере одни. Крамп был взбешен.
– Черномазые ублюдки! – орал он. – Они забрали почти всю нашу провизию и большую часть снаряжения!
– Этот людоед, которого ты подстрелил, доконал их, – сказал Гонтри. – Так что их можно понять, с людоедами шутки плохи. Похоже, у этих парней здравого смысла побольше, чем у нас.
– Ты что, тоже собрался уходить? – рявкнул Крамп.
– Я не сказал, что собираюсь уходить, – ответил Гонтри, – но и не сказал, что собираюсь остаться. Я прожил в этих краях подольше, чем ты и Мински, и видел, что проделывают каннибалы со своими жертвами. Они ни перед чем не останавливаются. Когда они преследовали экспедицию Стенли, то даже вырывали из могил умерших от оспы и пожирали их. Думаю, нам надо возвращаться, друзья.
