Ахмет-Зек ничего не узнает об этих богатствах. Они будут принадлежать одному только Верперу, и при первой же возможности он доберется до берега моря и уедет в Америку. Там под другим именем он снова заживет полной жизнью и до известной степени вознаградит себя за все лишения. Он давно уже составил этот план и жил теперь надеждой, заранее предвкушая ту роскошную жизнь досужего богача, которую он будет вести там. Он даже так далеко ушел в своих мечтаниях, что жалел уже о том, что Америка слишком провинциальна, и что нигде в Новом Свете нет такого города, как его возлюбленный Брюссель.
На третий день после их бегства из Опара, чуткое ухо Тарзана уловило звук людских шагов позади них. Верпер не слыхал ничего кроме жужжания насекомых и птичьего гомона в густой листве. Некоторое время Тарзан стоял неподвижно, внимательно прислушиваясь; его тонкие ноздри раздувались, стараясь вдохнуть в себя каждую струйку воздуха. Потом он потянул Верпера за собой в густые кусты и, притаившись там, стал ждать.
Немного спустя на тропинке, по которой шли перед тем Тарзан и Верпер, показался лоснящийся черный воин, чуткий и осторожный. За ним гуськом следовали около пятидесяти таких же чернокожих воинов. Каждый из них был нагружен двумя темно-желтыми слитками, привязанными к спине. Верпер с первого взгляда узнал войско, которое сопровождало Тарзана в Опар. Он посмотрел на Тарзана. Дикие глаза пристально вглядывались в проходящих, но Тарзан не узнал Басули и своих верных вазири. Когда все воины прошли, Тарзан встал и вышел на тропинку. Поглядев в ту сторону, куда ушли негры, он обернулся к Верперу и сказал:
– Теперь мы пойдем за ними и убьем их.
– Зачем? – спросил бельгиец.
– Они чернокожие, – объяснил Тарзан, – а человек, который убил Калу, тоже был чернокожий. Они все враги Мангани.
Верпер не испытывал никакого желания вступить в бой с Басули и его свирепыми воинами. Наоборот, он был от души рад, что встретил их, потому что уже начинал сомневаться, найдет ли дорогу через джунгли в страну вазири, а Тарзан совершенно не интересовался тем, куда они направляются. Держась в некотором отдалении от воинов вазири, они легко могли бы следовать за ними, а там уже Верпер нашел бы дорогу к стану Ахмет-Зека. Была еще и другая причина, по которой бельгиец не хотел вступать в драку с вазири: Верперу хотелось, чтобы золото было отнесено туда, куда несли его вазири. Чем дальше воины Басули унесут его, тем ближе будет ему и Ахмет-Зеку идти за ним.
Поэтому он стал отговаривать Тарзана от преследования чернокожих, говоря, что негры, наверное, выведут из лесу в богатую страну, изобилующую дичью. После долгих разговоров ему удалось убедить Тарзана следовать за ними издали.
От Опара до страны вазири был большой переход. Но наконец наступил момент, когда Тарзан и бельгиец, следуя по стопам воинов, поднялись на возвышенность и увидели перед собой широкую равнину Вазири, сверкавшую в излучинах реку и далекие леса на севере и западе.
Впереди них, как большая гусеница, продвигалась по равнине сквозь высокую траву линия воинов Басули. Стада пасущихся зебр и оленей были разбросаны там и тут пестрыми кучками. В тростниках у реки буйвол с любопытством следил за приближающимися воинами, но не выдержал и убежал в темное убежище леса. Тарзан смотрел на хорошо знакомую картину, но не узнавал ее. Все его внимание было занято пасущимися стадами; он даже не взглянул на то место, где был его дом. Когда же Верпер посмотрел в этом направлении, на его лице отразилось полное недоумение. Заслонив глаза рукою, он долго и пристально вглядывался туда, где раньше стоял дом. Он не верил своим собственным глазам: ни дома, ни амбаров, ни построек там уже не было. Конюшни, хлева, стога сена – все исчезло. Что бы это могло означать? И постепенно Верпер начинал понимать: очевидно, Ахмет-Зек побывал здесь.
Басули и его воины, как только спустились в равнину, заметили опустошение, произведенное в их земле. Теперь они спешили туда, возбужденно разговаривая между собой.
Когда они прошли наконец вытоптанный сад и остановились перед грудой обгоревших обломков на месте, где был дом их хозяина, их самые страшные опасения стали уверенностью.
Остатки человеческих трупов, наполовину обглоданные гиенами, лежали на земле; на трупах было достаточно остатков одежды и украшений, чтобы Басули мог себе ясно представить ужасные подробности несчастья, обрушившегося на дом его господина.
– Арабы! – проговорил он.
Вазири окружили Басули и оглядывались кругом в немой ярости.
На каждом шагу они наталкивались на новые свидетельства жестокости безжалостного врага, который воспользовался отсутствием Великого Бваны, чтобы опустошить его владения.
– Что же они сделали с леди? – спросил один из чернокожих.
Они всегда так называли леди Грейсток.
– Женщин они, наверное, взяли с собой, – сказал Басули, – и наших, и ее.
Огромный негр, подняв копье над головой, испустил дикий крик ярости и боли. Другие последовали его примеру. Басули движением руки приказал им замолчать.
– Теперь не время для бесполезного шума! – сказал он. – Великий Бвана учил нас, что дело делается работой, а не словами. Мы должны беречь свои силы. Они пригодятся нам, чтобы нагнать арабов и отомстить им. Если еще живы леди и наши женщины, мы должны поторопиться, а воины не могут пускаться в путь с пустой грудью!
