Тарих-и Салими - [49]

В это время совершилось и другое: вазарат-панах Низамаддин-ходжа, кошбеги, устраивая упомянутого /161/ масштаба торжества, истратил много казенных денег. [Кроме того], по его ходатайству, триста человек стали виновниками и теперь разрешение всех важных дел находилось в его руках. Его уволили в отставку с поста вазира. На его место был назначен бывший правитель Каршинского вилайата прибежище власти Усман-бий инак, который был человеком преклонного возраста, семидесяти двух лет от роду. Со времени поездки его величества Бухарского эмира в Петербург для изучения русского языка он был самым близким человеком его величества. /148б/ Тогда он сопутствовал [эмиру] и находился при нем. Его возвысили на высокочтимую должность парваначи и пожаловали ему должность вазира всего Бухарского [эмирата]. В тот же день находившийся на службе на станции Каган Мирза Махди-ходжа 296[405] телеграфировал его величеству: «Согласно требованию главы большевиков Колесова немедленно пошлите ответ на его письмо». Его величество [эмир] написанное вчерне [ответное письмо], представленное пред лучезарными очами слугами-богомольцами отправил в [арк] с прибежищем власти Барат-бекбием дадхо удайчи, чтобы там посовещавшись, написали ответ [Колесову] и послали [в Каган]. Главный казий, раис, я и вазарат-панах Усман-бек-бий парваначи зашли во дворик кошбеги и присели возле телеграфного аппарата. Позвали к телефону Махди-ходжу бия, переговорили и передали ему в ответ: <Восемь требований [Колесова], согласующихся со священным шариатом, мы принимаем». Затем, окончив письмо, мы отослали его с упомянутым [Барат-беком] удайчи к его величеству. Было около полуночи, когда мы разошлись по домам.

Итак, тот черновой экземпляр письма его величество отправил [в Каган] в качестве ответа Колесову. Колесов и большевики в результате агитации и /162/ подстрекательства безбожных лгунов-джадидов сразу же со всеми своими солдатами и артиллерией /149а/ двинулись на Бухару. Его величество, услышав эту страшную весть, послал за всеми слугами — предводителями войск, слугами-предводителями нукеров и отрядов гвардии мангытов и групп калмыков-огуз. Абдасаттар-бек-бий дадхо, топчи-баши 297[406], высочайшую артиллерию вывел наружу. Командующим всеми этими слугами [предводителями] регулярных войск и отрядами нукеров эмир назначил вазарат-панах Низамаддина-ходжу бия кош-беги. Затем последовал высочайший приказ о выступлении против внезапно появившегося врага. Множество учащихся медресе и муллы и бесчисленные подданные, все вооруженные ружьями и чем попало, газии — каракалтаки 298[407] сразу пошли в поход. Они встретились с врагом, не доходя до кишлака Абришим, откуда до Бухары около трех четвертей фарсаха расстояния. Между сторонами поднялось пламя огня войны. Они друг друга открыли ураганный, словно дождь, огонь из пушек и винтовок. Бой длился около двух часов. В это время вражеская пуля настигла амарат-панаха Шамсиддин-бия, офицера регулярных войск, и он умер мученической смертью. За последние пятьдесят-шестьдесят лет бухарское население не видело войны и поэтому, услышав выстрелы из пушек и винтовок, перепугалось. Хотя от пуль газиев ислама погибло множество вражеских [солдат], /149б/ но по воле и желанию Аллаха и сами газии приняли мученическую смерть. [Отряд] Шамсаддин-бия, видя смерть нескольких воинов и артиллеристов, стал отступать. Так все бухарское войско, потерпев поражение, разбежалось по сторонам. Об этом сообщили в Бухару. Все пришли в смятение.

Пишущий эти строки, вместе с прибежищем /163/ саййидского достоинства Тура-ходжа судуром поспешно сели на коней и выехали через ворота Кавала, куда направлялись бежавшие [с поля боя] нукеры. Проехали дальше. Навстречу скакал вазарат-панах Низамаддин-ходжа бий, кошбеги. Мы остановили его, стараясь вернуть обратно, но он в сильном испуге сказал, что враг преследует их. Волей-неволей мы проводили его до станции у ворот [Кавала], сняли с лошади и задержали, насильно уговорив подождать до прихода артиллерии. Прошло около часа. Оставив в руках врага две бухарские пушки, начальник артиллерии с третьей пушкой и орудийной прислугой с оставшимися воинами подошел к воротам Кавала. Словно пьяные, никто не соображал, что делать. По милости Аллаха, враг, собравший трофейные пушки, вдруг прекратил наступление. Он повернул обратно и прибыл на станцию Каган. В случае продолжения их действий, случилось бы безобразие. Вдов и несчастных-бедняков настигла бы участь ограбления. Этот огорчительный случай /150а/ заставил бы всех плакать и стонать. Улемы, военачальники и подданные обратились с горячей мольбой к милостивому творцу предотвратить злосчастье и отразить беду.

Ужасное сообщение дошло до его величества, который велел всем предводителям [нукеров] и предводителям регулярных войск укрепить ворота. Кроме упования и надежды [на бога] другого выхода не было. [Эмир] для себя назначил охрану в составе отряда сарбазов и отряда передовых солдат. Слуги высочайшего правительства просили и уговаривали его величество, чтобы он вошел в Бухару и расположился в высочайшем Арке. Но возле его величества днем и ночью находился главный правитель канцелярии джадидов Хаджи Зикрия