Тарат Зурбин - [26]

Аккуратно сложив вакуум-скафандр, я оправил на себе комбинезон, проверил на месте ли мой компьютер и стал спускаться к озерцу, стараясь не ступать ногами на голубовато-зеленые коврики пушистого мха. Майрум по имени Гудэра, стоял неподалеку от бережка и спокойно смотрел на меня. У него было красивое, удлиненное лицо с прямым носом и маленьким, красиво очерченным ртом. Глаза у него были удивительные, яркие, изумрудно-зеленые с серебристыми белками без зрачков, но с какой-то искристостью в середине глаз. Однако, более всего меня поразил цвет его кожи, похожей на темную, красноватую бронзу, с характерным металлическим отливом и его черные, как ночь, волосы, которые совершенно не блестели в красноватом свете Ринниса и казались просто сгустком мрака вокруг его головы.

Майрум был невысоким, примерно по локоть мне и был одет в серебристо-белый хитон с голубой отделкой, а его ноги были обуты в сандалии, сплетенные из тонких, узких ремешков светло-коричневой кожи. Он смотрел на меня с легкой улыбкой и каким-то изучающим взглядом, словно старался проникнуть в мою сущность. Вглядываясь в прошлое, сейчас я с уверенностью могу сказать, что майруми были супер-сенситивами и их Силе были подвластны сами основы мироздания. В тот же момент мне ничего не было известно об этом, кроме, разве что, маловразумительные свидетельств некоторых космолетчиков, да, нескольких литературных произведений, но то была чистой воды фантастика. Обогнув озерцо, я подошел поближе и, вежливо поклонившись, спросил его:

– Ты звал меня, Гудэра?

Как я понял впоследствии, достаточно пообщавшись с другими майруми, чисто интуитивно я выбрал самое удачное начало разговора. Майруми начисто лишены какой-либо сентиментальности и живут в совершенно иной системе ценностей. Они никогда не интересуются чьим-либо здоровьем, поскольку сами никогда и ничем не болеют, не приветствуют друг друга и никогда не отвечают на приветствия других, так как они всецело погружены в собственные мысли или в созерцание чего-либо и если им приходится отрываться от этого чтобы пообщаться с типами, подобными мне, то они делают это без особого удовольствия и скорее в силу какой-то необходимости. Поэтому-то Гудэра ответил мне равнодушным тоном:

– Да, Эмиил Бор Заан, я звал тебя.

Гудэра говорил со мной на уири и я сразу же почувствовал, что он знает мой язык едва ли не лучше меня самого. Я еще раз слегка поклонился ему и он, убрав с лица свою полуулыбку спросил меня все так же равнодушно и бесстрастно:

– Почему ты не прибыл после моего первого приглашения, Эмиил Бор Заан? Ты испугался встречи со мной?

Набравшись наглости, я усмехнулся и ответил:

– Нет, наоборот, в тот раз я был так храбр и независим, что даже выбросил твое письмо в утилизатор.

– Ты испугался, когда получил мое второе приглашение Эмиил Бор Заан? – Снова спросил меня Гудэра, но уже более строгим голосом.

– Нет, Гудэра, хотя мои старшие друзья уже предупредили меня, что с народом майруми нельзя вести себя таким непочтительным образом. Мне стало любопытно и потому я решил немедленно отправиться в путь. Испугался я лишь тогда, когда увидел тебя, выходящего из своего грота и этот испуг усилился, когда я опустился на твой камень, Гудэра.

Похоже, такой ответ его удивил. Подняв на меня свои удивительные глаза, Гудэра снова улыбнулся и уже как-то заботливо поинтересовался:

– Разве я проявил по отношению к тебе какие-либо угрожающие действия, Эмиил Бор Заан?

– Нет, Гудэра, этого не было, но мне стало не по себе от того, что я увидел. Можно сказать, что я ужаснулся могуществу твоего мира, но сейчас мой испуг почти прошел и хотя я по прежнему не чувствую себя в безопасности, мы можем начать разговор, Гудэра. И если это тебя не оскорбит, не нужно называть меня моим полным именем, достаточно называть лишь первое слово моего имени, – Эмиил, а еще лучше просто Эм, это поможет тебе сэкономить время. – Мои последние слова, похоже, понравились Гудэре, раз он ободряюще кивнул мне головой и я позволил себе поинтересоваться – Я хочу знать, Гудэра, зачем ты меня позвал? Ведь я слишком молод и неопытен, чтобы заинтересовать кого-либо из майруми.

Ответ Гудэры, довольно прямой и циничный, меня не столько обрадовал, сколько озадачил.

– Ты в самом начале пути, Эм, и мне интересно увидеть то, как далеко ты зайдешь в своем стремлении познать мир. Начнем с того, что ты расскажешь мне, в чем ты видишь причину поиска наслаждения в боли? Почему для некоторых разумных существ, включая и твой народ, некоторая толика боли лишь усиливает наслаждение?

Вместо ответа я жестом предложил Гудэре присесть на каменную ступень, поросшую мягким и шелковистым на ощупь мхом. Он согласился и мы начали беседу. Поначалу я рассказал Гудэре все, что я знал о всяческих сексуальных перверсиях, но он лишь отрицательно покачал головой. Тогда я попытался развить нечто вроде теории о природе боли, но говоря о ней не только как о механизме, предупреждающем живое существо об опасности, но и как о первопричине вызывающей выработку организмом наркотика, ведущего к эйфории и, тем самым, повышающем пределы выносливости.