Тарасик - [43]
— Нет, не слыхала, — ответила мама Тарасика. — В Москве «Прощай молодость» называются калоши для стариков. А блокнотов я с собой не ношу.
— Ай-яй-яй, как нехорошо! — покачав головой и закуривая, сказал штурман. — Слыхал, Королев?.. Товарищ, может, в будущем великая журналистка Татьяна Тэсс, понимаешь, а не носит с собой блокнотов… Ну, а если, скажем, кто-нибудь вздремнет на посту? Что тогда?.. Был у нас такой случай с мальчонкой, впередсмотрящим. Замерз, подлец, залез под брезент и дал храповицкого. А вы бы тут с блокнотом, с блокнотом… Одним словом, теряете золотое время, товарищ Искорка!
Он прищурился и выпустил три дымовых колечка. Мама Тарасика, чуть наклонив голову, стала разглядывать эти колечки. Она вспомнила про одного человека, который точно так же пускал дымовые колечки.
— А что слышно в Москве?.. Какие там новости? — вздохнув, спросил у мамы штурман.
— В Москве?!
Мама тряхнула головой и перевела глаза на карту.
На карте не было видно Москвы. Там было море и след от красного штурманского карандаша, засекшего прямыми, кривыми и точками курс корабля, на котором так далеко от Тарасика плавала его мама.
Газеты читают и рулевые и штурманы. Поэтому, когда штурман спросил у мамы Тарасика, что слышно в Москве и какие там новости, она поняла его слова так: «Что слышно дома, товарищ Искра?»
…В Москве — зима, потому что туда она приходит раньше, чем на Восток.
В Москве — вечер, потому что там время другое, чем у нас.
И в Москве живет один человек, которого зовут Тарасиком. Он разгребает снег совочком или лопатой и лепит из снега котлеты и пирожки. Тарасик сидит на корточках и поет:
Признаться, это было первое, что вспомнила мама Тарасика. Но сказала она вот что:
— Я задумалась. Простите, пожалуйста. У меня привычка такая — некстати задумываться.
И мама принялась рассказывать. Она даже не знала, с чего начать. Однако люди в море, они ждут новостей. Новость вот: теперь Анну Каренину в Художественном театре играет совсем молодая артистка. Приехала из провинции. Ну, совсем-совсем молодая. Представьте себе, как, наверно, она волновалась: решительно никому не известная — и вдруг Каренину! Ну, это как, например, вас взяли бы и сейчас выдвинули в адмиралы!
— От, поди ты, чего не бывает на свете, — сказал Королев.
— Молодая, говорите? — задумчиво спросил штурман Жора. — Замужем?
— Какое это имеет значение? — рассердилась мама Тарасика. — Главное, что у человека талант, что его поддержали. И старые люди так прямо и говорят: «Ермолова». Вы, конечно, слышали про такую актрису. Ну, а потом, конечно, Спутник. Ну, это всем известно. Одно скажу: в планетарий — не попасть. А вечером люди стоят на улице и смотрят на небо, сторожат, хотят увидеть. И еще кибернетика. Вы видели машины, которые играют в шахматы? Или переводят с иностранных языков? Кто-то мне говорил, что кибернетика опрокидывает теорию Павлова, но я с этим согласиться никак не могу. Давно вы были в Москве? Ну, вы ее не узнаете!
И она стала рассказывать, какие и где понасажали новые деревья, как вздымались краны, неся по воздуху их тонкие стволы (деревья были почти что все молодые). И вдруг мама умолкла.
Ну как расскажешь о новых домах?..
…Новый дом покрыт новой крышей. На крыше новые антенны. Большая новая лампа под потолком. На ней новый розовый абажур. Он в шелковых кисточках.
И только одно окно светится зеленым светом обыкновенной настольной лампы.
У письменного стола сидит человек… Он запустил пальцы в прямые русые волосы. Лицо у него сердитое, а волосы стоят во все стороны торчком.
…Хорошо бы влететь сквозь стекло в окошко, спрыгнуть осторожно с подоконника и сказать: «Это я!»
Он вздрогнет.
Ах, бывают же, бывают на земле простые, добрые чудеса!
Чудеса — повсюду… В этой тени, на стенке, похожей на длинного человека, в спящих башмаках Тарасика и даже в этом шнурке… Притомился шнурок и лег на паркетину, рядом с кошкиным блюдцем.
Чудо в чернильнице — в светлом глазку чернил; в домашнем сонном тепле этой единственной на свете комнаты.
И вот мама видит — бывают же на свете чудеса! — как, глубоко вздохнув, будто к чему-то прислушиваясь, человек отрывает глаза от книги. Он говорит: «Соня!»
Соня?.. Да нет… Он сказал, должно быть, не «Соня», а «синус». Ведь перед ним раскрытый учебник…
— Ну, товарищ Искра! — услышала она голос Королева.
— Я задумалась, — тряхнув головой, сказала штурману и рулевому мама Тарасика. — Простите, пожалуйста. У меня привычка такая — некстати задумываться… И до того, понимаете ли, стало сразу много новых квартир, что даже трудно тому, у кого не особенно много денег, достать хорошую дешевую мебель.
— Да ну! — недоверчиво сказал рулевой.
— Чтобы я сквозь землю провалилась! — горячо и быстро ответила мама. Опомнилась, поджала губы и поглядела на штурмана.
Но штурман молчал. Он искоса смотрел на маму Тарасика, следил за ее вздрагивающим тонким носом и левой бровью, которая все поднималась вверх и будто хотела обогнать правую.
— Товарищ третий, — вздохнув, сказал Королев, — включите-ка радио.
О чем он думал, что увидел за стеклами ходовой рубки?
Эта книга о первой юношеской безоглядной любви, о двух современных глубоко противоположных характерах, о семнадцатилетней девочке-девушке — противоречивой, поэтичной, пылкой, лживой и вместе с тем безмерно искренней. Второй герой повести — будущий архитектор, человек хотя и талантливый, но духовно менее богатый.Написала повесть писательница Сусанна Георгиевская, автор многих известных читателям книг — «Бабушкино море», «Отрочество», «Серебряное слово», «Тарасик», «Светлые города», «Дважды два — четыре», «Портной особого платья» и др.В новом произведении писательница продолжает разрабатывать близкую ей тему судьбы молодого человека наших дней.
Перед вами книга писательницы Сусанны Михайловны Георгиевской. Прочитайте ее, и вы узнаете, какая храбрая мама у Гали, как она мужественно сражалась с врагом на войне.Художник Цейтлин Наум Иосифович.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга о советской школе, об учениках и учителях.«Самый дорогой и самый близкий мой друг, читатель! Ни с кем я не бывала так откровенна, как с тобой. Каждый замысел я обращала к твоему сердцу, считая, что ты не можешь не услышать искренность волнения, которое я испытывала, говоря с тобой о тебе. И о себе». Повесть о дружбе, о чести и верности, и, конечно, о любви…
Рассказ Сусанны Георгиевской «Люся и Василёк» был опубликован в журнале «Мурзилка» №№ 8, 9 в 1947 году.
Рассказ Сусанны Георгиевской «Юг и север» был опубликован в журнале «Мурзилка» № 12 в 1948 году.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.
На примере работы одного промышленного предприятия автор исследует такие негативные явления, как рвачество, приписки, стяжательство. В романе выставляются напоказ, высмеиваются и развенчиваются жизненные принципы и циничная философия разного рода деляг, должностных лиц, которые возвели злоупотребления в отлаженную систему личного обогащения за счет государства. В подходе к некоторым из вопросов, затронутых в романе, позиция автора представляется редакции спорной.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.