Тарантул - [3]

Ришар и Ева поднялись по ступеням лестницы, ведущей к парадному входу, затем направились к окошку регистратуры, за которым восседала величественная дама. Она улыбнулась Лафаргу, пожала руку Еве и по внутренней связи вызвала санитара. Следуя за ним, Ева и Ришар поднялись в лифте на четвертый этаж. Прямой коридор открывал длинную перспективу, несколько десятков ниш, в которых виднелись двери с прямоугольными окошечками из полупрозрачного пластика. Санитар, не говоря ни слова, открыл седьмую дверь по коридору налево от лифта.

Посторонившись, он пропустил посетителей.

На кровати сидела женщина, женщина очень молодая, несмотря на морщины и сгорбленные плечи. Она являла собой невыносимо тягостное зрелище преждевременной старости, прорезавшей глубокие борозды на ее еще детском лице. Всклокоченные нечесаные волосы сбились в клубок, из которого торчали беспорядочные пряди. Вылезшие из орбит глаза бессмысленно вращались. Кожа была покрыта черными струпьями. Нижняя губа спазматически вздрагивала, а тело медленно раскачивалось, взад-вперед, взад-вперед, размеренно, как стрелка метронома. На ней была лишь прямая рубашка из синего полотна, без карманов. Ноги в шлепанцах с помпонами безжизненно болтались, как у тряпичной куклы.

Казалось, она даже не заметила, что в комнату кто-то вошел. Ришар сел рядом на кровать и, взяв за подбородок, повернул ее лицо к себе. Женщина не противилась, но ни в выражении ее лица, ни в жестах не было даже намека на то, что она хоть что-то чувствует, что испытывает какие-либо эмоции.

Ришар положил ей руку на плечо и привлек к себе. Покачивание прекратилось. Ева, стоя рядом с ними, разглядывала пейзаж за окном, забранным массивной решеткой.

— Вивиана, — прошептал Ришар, — Вивиана, милая моя…

Внезапно он вскочил, схватил Еву за руку. Он заставил ее повернуться к Вивиане, которая вновь стала раскачиваться, устремив куда-то в угол застывший взгляд.

— Дай ей… — велел он, задыхаясь.

Ева открыла сумочку и достала коробку шоколадных конфет. Она наклонилась к кровати и протянула коробку Вивиане.

Та резко схватила ее, мгновенно разорвала крышку и, давясь, стала жадно поедать конфеты одну за другой, пока не прикончила все. Ришар, оторопев, смотрел на нее.

— Ну хватит, — выдохнула Ева.

Она легонько подтолкнула Ришара к двери. Санитар ждал в коридоре; он тщательно запер дверь, в то время как Ева и Ришар направлялись к лифту.

Перед уходом они вновь подошли к окошку, и Ришар обменялся парой фраз с регистраторшей. Затем Ева сделала знак шоферу, который, прислонившись к «мерседесу», читал спортивную газету. Ришар и Ева заняли места на заднем сиденье, и автомобиль покатил в обратный путь: сначала по департаментской дороге, затем выехал на автостраду, пересек границы парижского округа и, наконец, добрался до Везине.

Ришар запер Еву в ее квартирке на втором этаже и отпустил прислугу до следующего утра. Сам он устроился в гостиной и перекусил, довольствуясь холодными закусками, которые Лина оставила ему перед уходом. Было около пяти часов, когда он сел за руль «мерседеса» и направился в Париж.

Он припарковался возле площади Согласия и вошел в здание на улице Годо-де-Моруа. Со связкой ключей в руке он быстрым шагом поднялся на четвертый этаж, открыл дверь просторной однокомнатной квартиры. Большую часть комнаты занимала стоявшая в центре круглая кровать, застланная сиреневым атласным покрывалом, на стенах были развешаны гравюры эротического содержания.

На ночном столике возле кровати стоял телефонный аппарат с автоответчиком. Ришар включил кассету и прослушал звонки. За два последних дня их оказалось три. Хриплые, задыхающиеся голоса: трое мужчин оставили сообщения для Евы. Он записал время предполагаемых свиданий. Покинув квартиру, быстро спустился на улицу и сел в машину. Возвратившись в Везине, тут же направился к домофону и слащавым голосом позвал молодую женщину:

— Ева, ты меня слышишь? Трое! Сегодня вечером!

Он поднялся на второй этаж.

Ева сидела в будуаре и писала акварель. Ясный, безмятежный пейзаж, залитая светом опушка и, в центре картинки, нарисованное углем лицо Вивианы. Ришар появился, громко смеясь, схватил с туалетного столика флакончик красного лака для ногтей и вылил содержимое на акварель.

— А вы все такая же! — прошипел он.

Ева поднялась и стала методично складывать кисти, краски, мольберт. Ришар привлек ее к себе так, что их лица почти соприкасались, и прошептал:

— Я от всего сердца благодарю вас за то послушание, с которым вы соблаговолили уступить моему желанию.

Черты лица Евы исказились; из ее глотки вырвался долгий стон, глухой и хриплый. Во взгляде промелькнули сполохи гнева.

— Отвали от меня, сводник вонючий!

— А! Забавно! Уверяю вас, в такие минуты гнева вы просто очаровательны.

Ева освободилась наконец из его объятий. Она привела в порядок волосы, поправила одежду.

— Ладно, — произнесла она, — сегодня вечером? Вы правда этого хотите? Когда едем?

— Да… прямо сейчас!

Во время пути они не обменялись ни единым словом. По-прежнему молча они поднялись в квартиру на улице Годо-де-Моруа.

— Приготовьтесь, они скоро появятся, — приказал Лафарг.