Тарантино - [12]

Стоун переписал сценарий, сохранив некоторые из отличительных тарантиновских диалогов, например, считалка Мэллори: «Эни, мени, мини, мо» в открывающей сцене и разговор между Микки и Уэйном о рейтинге серийных убийц («Мэнсон тебя побил», «Да, довольно сложно выиграть у короля»). Но в версии Тарантино Микии и Мэллори всего лишь вспомогательные персонажи. Основное внимание было направлено на подобного Херальдо ТВ-журналиста, которого в фильме Стоуна сыграл Роберт Дауни Младший, на Уэйна Гейла и его съемочную группу: оператора, звукорежиссера, ассистента, которых звали Скотт, Роджер и Джули, в честь коллег Тарантино по работе в видеоархиве.

Интерьер – новостной фургон – движение – день

Роджер открывает коробку с пончиками. Скотт направляет на него камеру, потом начинает медленно приближать кадр.

Роджер:

Где, черт возьми, мой пончик с шоколадным кремом? Кто-то взял его?

Если да, то он мой.

КРУПНЫЙ ПЛАН с Роджером, смотрящим в КАМЕРУ.

Роджер:

Я прошу пончик с шоколадным кремом.

Вы меня слышите?

Уэйн начинает говорить. Переводим камеру от Роджера на КРУПНЫЙ ПЛАН Уэйна.

Уэйн:

Ты там был. Ты видел, как его положили его в коробку?

Переходим опять на КРУПНЫЙ ПЛАН Роджера.

Роджер:

В тот момент я был слишком занят, объясняя Скотту нюансы съемок.

Отдаляемся на общий план.

Скотт (за кадром):

Ага, ты знаешь, что он сказал? Что «Индиана Джонс и храм судьбы» – лучший фильм Спилберга.

Уэйн начинает смеяться. Мы слышим, что Скотт тоже смеется.

Уэйн:

(Роджеру)

Ты че, серьезно?

Роджер:

(задумавшись)

Я так же серьезен насчет этого, как насчет того, чтобы пойти обратно в пончиковый магазин и засунуть голову этого тупого мексикашки в тесто за то, что он забыл положить мой пончик с шоколадной начинкой. Дай-ка мне другую коробку.

Трудно поверить, что такая сцена с блистательным, но расслабленным юмором пережила полномасштабную, двоякую критику фильма Оливера Стоуна, снятого на 12 видов разной пленки. Тем не менее, насыщенный, многоуровневый коллаж операторского мастерства Роберта Ричардсона предвосхитил похожий витиеватый стиль съемок, который он привнес в свои последние работы с Тарантино – «Убить Билла», «Бесславные ублюдки», «Джанго освобожденный», – но, «как сатирик, Стоун больше похож на слона в посудной лавке», – написала Джанет Маслин в New York Times. «Снимите остервенелый, гиперактивный поверхностный слой с «Прирожденных убийц», и вы найдете невероятно банальные представления о Микки, Мэллори и демонизированных медиа», говорили другие. «Сатира предполагает определенный уровень холодной беспристрастности, а чувствительность Стоуна раскалена добела и донельзя субъективна», – написала Хал Хинсон для Washington Post. «Возможно, наша культура потихоньку двигается в сторону той катастрофы, которую описал Стоун в «Прирожденных убийцах», но истерия, которую он запечатлел, кажется, исходит только от него самого».

«Если вам нравятся мои фильмы, этот вам, вероятно, не понравится. Но, если вам нравятся фильмы Оливера, то, скорее всего, вы полюбите это кино».

Безусловно, лучший комментарий оставил сам Тарантино: «Было бы лучше, если бы Стоун просто это украл», – сказал Тарантино, когда его спросили, каково это, что его как автора сценария понизили до «автора сюжета». «Самая большая его проблема заключается в том, что очевидность его фильма сводит на нет его усилия, а его усилия повышают очевидность его работ. Он Стэнли Крамер со стилем» – анализ, достойный самой Полин Кейл.

Все это, включая вишневый Малибу, который Тарантино купил, и на котором Джон Траволта будет разъезжать в «Криминальном чтиве», должно было когда-нибудь случиться. В свои двадцать с хвостиком Тарантино не был счастливым человеком. Он жил в однокомнатной квартире, над которой летали самолеты из аэропорта Лос-Анджелеса, он водил раздолбанную Хонду Цивик, ходил на курсы актерского мастерства и коллекционировал отказы кинокомпаний. Когда 80-е подходили к концу, он был еще одним 25-летним несозревшим гением на задворках киноиндустрии. Среди его друзей ходила шутка, что если вы хотите отправить письмо Квентину, просто адресуйте его «Квентину Тарантино на окраину киноиндустрии». Оно до него дойдет. «Большую часть периода моей жизни от 20 до 30 лет я был озлобленным молодым человеком, потому что хотел, чтобы люди принимали всерьез меня и мою работу, и я был полон энергии для этого, – сказал он. – Из-за этой безвыходности я написал «Бешеных псов».

На барбекю у своего приятеля по актерским курсам Скотта Шпигеля 4 июля 1989 года Тарантино представили продюсеру Лоренсу Бендеру. Он был долговязым симпатичным евреем из Бронкса, который пробовал себя в балете, но травма заставила его уйти в актерство, а затем в продюсирование. Бендер тогда как раз собрал бюджет на слэшер Шпигеля «Незваный гость», он хотел увидеть, что получилось на видео, и подумывал о том, чтобы выйти из бизнеса. Другими словами, он чувствовал то же похмелье от разбитых амбиций и разочарование, которое испытывал и Тарантино. «Мы оба находились в сложном положении, – рассказывал Бендер. – Мы оба были аутсайдерами. Мы оба пытались пробить свой путь в системе».