Таня Гроттер и Золотая Пиявка - [18]

– Ага, держи карман шире! Чтобы нежить что-то магам объясняла, никогда такого не было. Они сами по себе, мы сами по себе, – категорично заявил Ягун.

Он потер пальцем вздернутый нос и задумчиво продолжал:

– Правда, про эти развалины всякие слухи ходят. Будто была здесь сторожка Древнира, которую он построил ещё до Тибидохса. А уж почему он эту сторожку потом забросил – ума не приложу. Да, видать, были причины... Нет, ты смотри, смотри, как эта нежить распалилась!

Битва за развалины была в самом разгаре. Несколько раз водяные оттесняли леших в чащу, но к тем прибывало подкрепление – и тогда уже они загоняли водяных в их озеро. Профессор Клопп больше не висел на дереве. Его возмущенно взбрыкивающие ноги торчали из какой-то норы.

Наконец Усыне, Горыне и Дубыне, на которых сыпался град сучьев и склизких от тины камней, порядком прискучило быть мальчиками для битья, Их богатырское терпение таяло стремительнее, чем мороженое на языке у мечтающего заболеть ангиной восьмиклассника.

– Наших... – крикнул Усыня.

– ...бьют! – закончил Горыня.

Дубыня хотел добавить нечто столь же интеллектуальное, но не нашелся и, злобно выплюнув залетевшую ему в рот шишку, молча пошел махать кулаками.

Разбушевавшиеся богатыри-вышибалы переловили водяных и стали по одному закидывать их в озеро. Перешвыряв всех водяных, они принялись за леших и вскоре окончательно оттеснили их в лес.

Благоразумные русалки, видя, что битва близка к завершению, бросили ножницы и стали заботливо отчищать академика Сарданапала от водорослей и улиток. Дряхлый рясочник, сочувственно цокая языком, бережно извлекал из норы профессора Клоппа.

Из бурелома, огромный и сутулый, вышел лешак, опоздавший к началу сражения. Постоял, облокотившись на сосну, заскрипел и вновь скрылся в лесу.

– Всё, пошли делать уроки! Больше тут делать нечего. Самое интересное закончилось, – сказал Ягун.

* * *

С уроками Таня провозилась до вечера. На завтра надо было выучить дюжину заклинаний к снятию сглаза у Зубодерихи да ещё подготовиться к первому занятию у Поклеп Поклепыча, который начинал читать второму классу защиту от духов – предмет, которого не было в прошлом году. О защите от духов в школе ходили самые невероятные слухи. Утверждали, будто Поклеп, как бывший черный маг, не столько защищает от духов, сколько натравливает их на своих учеников.

Баб-Ягун, не раз доводивший своими проделками Поклепа до белого каления, заранее опасался завтрашнего занятия. Боясь быть застигнутым врасплох, он раздобыл кучу талисманов и теперь незаметно развешивал их под одеждой и прятал в рукавах.

– Только Поклеп на меня духов напустит, как я – раз! – достану одну надежную штучку. Он у меня попляшет! Ой, мамочка моя бабуся, что-то мне не по себе... – бормотал Ягун.

Расправившись с уроками, Таня схватила футляр с контрабасом и бросилась на драконбольное поле. Она опасалась, что инструмент будет рыскать. Сумели ли домовые, ремонтируя инструмент, не нарушить первоначального замысла Феофила Гроттера?

Забравшись на контрабас, Таня произнесла: Торопыгус угорелус! Контрабас дрогнул, слегка приподнялся над полем, словно собираясь с духом, а потом стремительно рванул вперед. Таня, за недели, проведенные в магпункте, отвыкшая от такой скорости, едва сумела на нем усидеть.

После двух или трех кругов над полем Таня убедилась, что летные качества инструмента не ухудшились, разве что маневрирует он немного не так, как прежде. Раньше он слушался всякого, даже незначительного движения, теперь же малость притормаживал.

– Подкрути чуток колки, чтоб струны натянулись. Перемудрили, конечно, с полировкой, умники, ну да ничего, на скорость это не влияет, – ревниво проворчало кольцо.

Таня успокоилась. Если прадед находит, что ничего, значит, волноваться не о чем.

– А Веревка Семнадцати висельников не лопнула? – поспешила спросить Таня, однако дед Феофил не дал на этот вопрос определенного ответа.

Кольцо загадочно хмыкнуло, некстати выбросило пару искр и замолчало.

Подкрутив колки, Таня поднялась высоко над островом, где начинались постоянные воздушные течения. Одно из них направлялось на восток, а другое – в холодную Антарктику, населенную загадочными духами, о которых почти ничего не было известно и которых невозможно было назвать ни врагами магов, ни их друзьями.

Стараясь не попасть в эти течения, чтобы не быть унесенной, Таня, держась в пограннчье, пролетела над побережьем. Длинные песчаные косы чередовались с выветрившимися скалами. На одной из кос бородатый морской царь Нептун застенчиво мылил и стирал какое-то свое бельишко. Рядом на мелководье лежал его трезубец.

Тане в первую секунду захотелось пронестись у него над головой и слегка подразнить, но она раздумала. Связываться с Нептуном было опасно. Он запросто мог вызвать бурю. К тому же, по слухам, он был хорошим знакомым профессора Клоппа.

С океана порывами дул холодный ветер, долетали брызги, Таня развернула контрабас и направила его южнее Тибидохса – к лесу, занимавшему значительную часть острова, По какой-то не совсем понятной причине ходить в этот лес школьникам запрещалось. Правда, запрет распространялся лишь на пешие прогулки. На большинстве тропинок стояли особые сторожевые заклинания – это уже потрудились Поклеп и Зубодериха, редкие мастера магических каверз. Стоило набрести на одно из них, как немедленно на это место телепортировал сам Поклеп, и последствия бывали для нарушителей довольно неприятными. Самое меньшее, чем можно было отделаться, – все каникулы перемалывать в мясорубке дождевых червей, готовя фарш для грифонов и вынося насмешки вездесущих привидений.