Таня Гроттер и Болтливый сфинкс - [70]

– Что же ты со старыми друзьями не здороваешься? Как молодость проходит? Как Танечка? Не заела тебя? – спросила она нежно.

Едва договорив, Зализина повернула голову и всмотрелась во что-то. Зрачки у нее сузились.

– О, Гроттер! Вот уж точно говорят: не к ночи помянуть, а ко дню!.. – сказала она. – А нам Ванечка только-только о тебе рассказывал! Прям жужжит и жужжит – все про тебя! Всем уже надоел своими откровенностями!

Таня посмотрела куда-то сквозь Зализину, и та притихла. Такой взгляд не подделаешь. Нет, с Гроттершей явно что-то происходит. Она чем-то потрясена, почти смята, но вот только чем? Зализина даже на стуле заерзала от невозможности это узнать.

Таня поздравила Гробыню и подошла к Ваньке. Во всех случаях, которые не требовали беспроцентных денежных вложений, Семь-Пень-Дыр поступал достаточно благородно. Вот и сейчас он без подсказок встал и пересел на другой стул. Таня же села рядом с Ванькой и под столом незаметно взяла его за руку.

Ванька единственный не лез к ней с вопросами и даже не поздоровался вслух, а только очень тепло, «по-ванькински» улыбнулся. Словно и не было недель разлуки. С Ванькой было хорошо. Он всегда чувствовал ее настроение. Причем не мимолетное, поверхностное и часто капризное настроение, которое может поменяться раз семь за минуту, но настроение истинное, глубинное, которое держится порой месяцами и неделями. Таня иногда думала, что это потому, что, привыкнув общаться с животными, которые не могут толком объяснить, где у них болит, Ванька то же зоркое сострадание перенес и на людей. Хотя нет. Видимо, эта мудрость сердца была врожденной и отыскала себе подходящую профессию.

С Ванькой можно было разговаривать глазами. В сущности, голос надо использовать только для выяснения конкретных вещей: «Где сахар»? – «Возьми там-то!» Для всех же остальных, важных и трепетных вещей гораздо больше подходят глаза.

«Как ты?» – спрашивали ее Ванькины глаза. «Устала и запуталась», – отвечали ему Танины. «Но ты со мной?» – «С тобой. Но мне сейчас плохо».

Таня ела, слепо тыкая вилкой мимо картошки в тарелке, и ощущала себя опустошенной. Шум свадьбы проходил стороной, никак не затрагивая ее.

К Тане подошла Ленка Свеколт и коснулась плеча, привлекая внимание.

– Давай поговорим!

Таня вопросительно скосила глаза на сидящую напротив Зализину.

– Ерунда! – сказала Свеколт.

Окунув палец в стакан с соком, она начертила на столе руну, превращавшую для окружающих их слова в классические цитаты.

– Ты нашла его? Вы ведь виделись! – спросила Ленка.

– Эс зинт нихт алле фрай, ди ире кеттен шпоттен! [8] – донеслось до Зализиной, и, недоумевая, она заморгала, как сова.

Шурасик понимающе заржал. Это были шуточки его калибра.

– Откуда ты знаешь? – спросила Таня.

– У тебя на лице его тень. Я знаю, что ему сейчас плохо. Где он? Помоги его найти!

– А вы с Аббатиковой сами не можете? – удивилась Таня.

– А ля гэр ком а ля гэр! [9] – услышала Лизон и от досады едва не перегрызла вилку.

– Раньше могли. Теперь нет. Он не хочет показываться нам.

Таня понимающе кивнула и объяснила Свеколт дорогу к будке у переезда. Несмотря ни на что, Бейбарсов не прав. Конечно, отправиться в Тартар с высоко поднятой головой жест красивый, да вот только в Тартаре этого не оценят. Перечеркивая тех, кому ты дорог, ты вместе с ними перечеркиваешь себя. Свеколт не переспрашивала. Дорогу она поняла почти мгновенно, хотя станция была самая захолустная и ее название явно ничего не говорило ни Ленке, ни подошедшей Аббатиковой.

Собирались некромагини недолго. Ленка что-то шепнула Шурасику и исчезла вместе с Жанной. Немного погодя на вешалке растаяли и их куртки, которые они забыли взять с собой сразу.

– Могли бы хоть попрощаться… – сказала Гробыня.

Скальпельная решимость Свеколт и Аббатиковой напомнила Тане, что раскачиваться долго нельзя. Прошло уже несколько дней, а поручение Сарданапала было до сих пор не выполнено. Сфинкс по-прежнему лежит в берлоге Тарараха и ожидает ответа.

Задавать вопросы Ваньке Таня не стала. Ее не оставляло ощущение, что делать этого не следует. Таня попыталась заговорить с Жикиным, но тот слышал одни цитаты, пока она не догадалась стереть со стола руну.

– Что у меня в руке ? – спросила Таня, поднося к его носу кулак.

Жорик на всякий случай дернулся. С Танькиным кулаком у него были связаны неприятные воспоминания.

– С Ванькой в эти игрушки играй! – сказал он.

– А как выбросить это так, чтобы оно больше не вернулось ?

– Пожертвуй кому-нибудь, только отстань, – проворчал Жикин и отодвинулся вместе со стулом.

Когда Таня ушла, Жорик с явным облегчением вздохнул и покрутил пальцем у виска.

– Весь Тибидохс пробегала за мной и совсем свихнулась, – сказал он удивленной Светке.

– А мне показалось, ты ее боишься. Ты щурился, как наш кот, к которому папа идет с веником, – сказала Светка.

Жикин посмотрел на нее с подозрением. Наблюдательных девушек он опасался. Кроме того, у Светки оказался папа, а девушек с активными папами он не любил.

Таня тем временем уже подошла к Шурасику.

– Что у меня в руке ? – спросила она решительно.

Шурасик за цепочку вытянул из кармана монокль и устремил его на Танину руку.