Таннен-Э — город под вечными льдами: легенды Австрии - [15]

«В чем дело? Чем обязан? — гневно вскричал хозяин. — Отправляйтесь к моему камердинеру!» Зеленый человечек захихикал. «Нет уж, позволь, камердинер нам теперь ни к чему! — со смехом произнес он. — Все, семь лет истекли. Идем со мной!»

С перепугу у благородного хозяина стакан с вином выпал из рук. Но он быстро пришел в себя, посмотрел непрошеному гостю прямо в глаза и сказал: «Вот еще — „идем со мной!“ Нет, дорогой мой, слушаться других я разучился. У меня для таких, как ты, одно средство: „Почеши рыло!“» Не успел он договорить, как терка выскочила у него из кармана и пошла чесать черта прямо в рыло. Тот и так и сяк — и с ножки на ножку прыгнет, и через голову перекувырнется — ничего не помогает. Он и умолял, и пощады просил, а терка знай себе чешет! Ведь глупый чертяка семь лет назад, когда терку дарил, совсем позабыл так ее заколдовать, чтобы та на него самого не набрасывалась.

Бросился, наконец, черт перед господином Почеши-рыло на колени и стал молить о пощаде. Но терка только тогда чесать перестала, когда черт, воя от ярости, торжественно пообещал не забирать его душу.

Черт, окутанный ядовитым серным облаком, выскочил за дверь, а господин Почеши-рыло так и жил себе припеваючи, до самой своей смерти, вкушая плоды начесанного теркой богатства.

Дьявол и оружейница

В начале шестнадцатого века на Оружейной улице, где проживали все мастера, изготовлявшие луки и стрелы, занимался своим ремеслом оружейник Каспар Пергауэр. Дело ладилось, работа спорилась, выручка согревала сердце и жить бы ему не тужить. Чему удивляться, что вскоре он нажил состояние, о котором мог только мечтать. Добродушный, жизнерадостный, готовый прийти на помощь соседу, он пользовался уважением окружающих, и все было бы в полном порядке, если бы не его женушка!

Урсула, невеста Каспара, в ту пору, когда он в нее влюбился, была красивой девушкой, бережливой, домовитой, и мастер считал, что ему привалило счастье. Правда, уже тогда она была остра на язык и за словом в карман не лезла, но от этого меньше нравиться ему не стала. Пройдет время и все образуется, думал он; станет старше и поумнеет. Ну, ввернет она один раз словечко, кому от этого плохо! Поэтому он пропустил мимо ушей предостережения приятелей, сочтя их добрые намерения завистью, и женился на Урсуле.

Но все пошло совсем не так, как ему хотелось. То, что у молоденькой девушки могло сойти за озорство, у зрелой женщины выглядело далеко не безобидно. Шли годы, а Урсула все распускала и распускала язык. В конце концов дело зашло слишком далеко: она, казалось, задалась целью превратить жизнь мужа в ад.

Урсула злобствовала с самого утра, едва открыв глаза, и кончала поздно вечером, когда он, жалея мастера, захлопывал ей рот. Не помогало и то, что Каспар молча терпел все ее издевки: она не унималась. Наш оружейник уже не радовался жизни. Прежде за работой он пел и насвистывал, а теперь молча слонялся по улицам и лицо у него было, как у человека, которого пригласили на собственные похороны. Скоро о его доме пошла такая дурная слава, что ни подмастерья, ни служанки уже не желали наниматься на работу к оружейнику.

Однажды вечером, когда оружейница в который раз особенно рьяно взялась за него, мастер, не сказав ни слова, хлопнул дверью и стал, не разбирая дороги, бродить по улицам, пока не обнаружил, что оказался на кладбище святого Петра. Он обессиленно облокотился на какой-то надгробный камень и вздыхал так, что даже покойникам было впору перевернуться в могилах. «Я не могу больше так жить, сетовал он. Это адские муки! Хоть бы небо сжалилось надо мной, но ему до меня нет дела. Приходится, хочешь не хочешь, звать не помощь дьявола!»

Едва произнес он эти слова, как услышал позади себя громкий, пронзительный смех. У оружейника мурашки по спине забегали. Он обернулся. Луна как раз, выглянув из-за облака, облила тусклым светом кладбище, и в этом тусклом свете перед перетрусившем мастером возникла зловещая фигура.

— А вот и я, дружище! — прохрипело страшило. — Чего тебе от меня надо?

Бедняга оружейник побелел как полотно, лишился дара речи и замахал на него руками.

— Ладно, ладно я все знаю, — продолжал дьявол методичным голосом. — Ты, верно, желаешь, чтобы я научил твою жену хорошим манерам, превратил кровожадного волка в кроткого ягненка? Разве не так?

— Так, так, если ты только можешь! — вздохнул Пергауэр, который уже немного пришел в себя.

— Научу, научу, не печалься, — с самодовольным видом ответил дьявол. — Наш брат все может, приятель, мы умеем мигом обтяпать любое запутанное и мудреное дельце. Смешно, чтобы я не справился с такой ведьмой-бабой. Давай заключим договор. В три дня я укрощу твою жену, после чего ты счастливо проживешь с ней всю жизнь. За это я приду к тебе в твой смертный час и заберу твою душу. Если мне не удастся — правда, ты на это не надейся — сделать ее за три дня тихой и кроткой как голубица, то можешь обозвать меня самым глупым чертом из тех, что ходили по земле. Договор в этом случае теряет силу, твоя душа, конечно, мне не достанется, потому что рядом с такой женой ты искупишь свои грехи уже при жизни.