Танковый прорыв. Советские танки в боях, 1937–1942 гг. - [20]
На следующий день возглавляемая майором Петровым анархистская бригада, поддержанная танками, брала вершину Пингаррон четыре раза. Три раза ее отбрасывал назад огонь франкистской артиллерии и один раз – массовая атака марокканской пехоты с танками в тот момент, когда советские танки ушли на дозаправку. В последнюю атаку, когда находиться под убийственным огнем уже не было никаких сил, Петров вместе с 20 анархистами удерживал вершину около часа, а затем последний покинул ее.[145]
О напряжении боев в эти дни говорит то, что и 22, и 23 февраля за один день каждый танк тратил по 2–3 боекомплектов снарядов, а отдельные танки – до 4 боекомплектов. За эти дни «личный состав танкистов от непрерывных атак, постоянного напряжения и полного отсутствия отдыха чрезвычайно был утомлен. Насчитывалось семь случаев отравления пороховыми газами, три случая нервного расстройства и один случай [– человек] сошел с ума».[146]
Последний всплеск боев на Харамском фронте имел место 27 февраля.
«В течение наступательного боя 27.02.1937 танки провели пять атак, обеспечивая пехоте взятие высоты Пингаррон и продвижение к западному берегу реки Харама. Танки, уничтожили много пулеметов и пехоты, разбивукрепления противника. Однако к вечеру 69 бригада под влиянием огня противника начала беспорядочный отход с позиций. Этот отход был остановлен рядом танковых контратак и введением в атаку танков из резерва. В результате сражения республиканская пехота продвинулась вперед на 100–200 метров. Потери материальной части: подбит ПТО 1 танк и вывезен к нам. Один танк совсем сгорел. К исходу последней атаки 27.02.1937 стало ясно, что части республиканцев и противника без цели и перегруппировки не могут дальше продолжать активные боевые действия в секторе реки Харама».[147]
Харамская операция была первой битвой, в которой советские танкисты столкнулись с большинством задач, которые им пришлось затем решать в ходе советско-финской и Великой Отечественной войны. Здесь были и попытка остановить прорыв противника танковой контратакой, слабо поддержанной артиллерийским сопровождением, и усиление танками пехотной обороны, и контратаки мелкими силами с целью решения локальных задач и поддержки местных действий своей пехоты. Наконец, была проведена массовая атака танков на укрепленную оборону противника с целью их прорыва. К новому опыту можно отнести и взаимодействие со слабо подготовленной и нестойкой пехотой, управляемой начальниками, которые ничего не понимают в специфике применения танков.
Большинство ситуаций, с которыми приходилось сталкиваться танкистам, резко отличались от тех, которые отрабатывались ими дома на маневрах. Учиться приходилось заново – и, к сожалению, большая часть стоящих перед ними вопросов так и не получила адекватного разрешения. Просто потому, что быстрого ответа на них и не могло быть найдено. Ответы лежали не в плоскости применения танков на поле боя и нахождения каких-то особо хитрых приемов, которые сразу могли поставить противнику шах и мат. Искать их надо было на путях выработки рациональной структуры танковых подразделений и грамотной подготовки как рядового, так и офицерского состава всех родов войск.
Надо признать, что в тех условиях танкисты сделали все, что могли, – и даже немного больше. Их героизм и сквозящая в каждом отчете ненависть к фашизму, понимание, что на испанской земле они защищают от него свою Родину, остановили на Хараме противника и не дали ему захватить Мадрид.
В заключение хотелось бы дать содержащийся в различных отчетах статистический материал о деятельности наших танков в Харамской операции.
Общая ведомость потерь во время Харамской операции[148]
Ведомость потерь материальной части во время Харамской операции[149]
Ведомость потерь личного состава во время Харамской операции[150]
Ведомость расхода боеприпасов во время Харамской операции[151]
Ведомость потерь и ущерба нанесенного противнику во время Харамской операции[152]
Распределение потерь по операциям[153]
В. Гончаров
Танковая битва под Дубно
(июнь 1941 года)
Тяжелый танк, шатаясь, едет
По черепам чужих бойцов.
Не видят ничего на свете
Глаза, заткнутые свинцом.
Но он идет к тоннелям пушек,
Но он на ощупь танком рушит,
В кулак зажатой цифрой тонн —
Скелет железный сквозь бетон…
М. Кульчицкий, 1939 год
I. Теория и практика
Трагедия, пережитая Красной Армией летом 1941 года, давно и многократно отражена в романах, мемуарах и сухих исторических трудах. Но до конца ее можно понять, лишь осознав, насколько руководство Советского Союза и Красной Армии верило в мощь своих танковых войск.
Советская Россия стала шестой страной мира, организовавшей производство танков собственной конструкции. Однако массовый выпуск гусеничных бронированных машин в СССР начался только в 1931–1932 годах, когда тяжелая промышленность страны достигла уровня, позволяющего обеспечить бесперебойное поточное производство сложной боевой техники. Жестокое волшебство индустриализации породило еще одно чудо. В течение буквально трех-четырех лет Советский Союз стал обладателем самых мощных в мире танковых сил. На Киевских маневрах 1935 года боевые качества этих войск были показаны ошарашенным иностранным представителям во всей красе. Танки прыгали через рвы, сбрасывались на парашютах с транспортных самолетов, сходу переправлялись через реки – словом, демонстрировали множество способов быстрого проникновения вглубь вражеской обороны.
