Танкисты - [59]

– Ну, суки, мы вам сейчас помашем, – зло пробормотал Бочкин.

– Спокойно, Коля. – Соколов взял водителя за локоть. – Нам надо все сделать хладнокровно, расчетливо, без эмоций. У тебя простая задача: подъехать, остановиться в тот момент, когда я скажу. С улыбкой на лице, безо всякой злости, понял? Ты для них немец, такой же, как и они. Потом, Коля, когда стрельба начнется, ты прыгаешь из машины на землю и действуешь по обстоятельствам. А пока ты немец, тебе скучно ехать, ты видишь своих земляков, которым тоже скучно тут торчать с пленными русскими.

Алексей говорил, успокаивая Бочкина, настраивая парня. Он говорил и настраивался сам. Он должен сыграть свою роль без ошибок, хоть минуту, хоть полминуты продержаться в образе, а потом он со своим экипажем их перестреляет. Основные фразы на немецком послушно стали всплывать в голове. Высунув голову из окна машины, Алексей положил подбородок на руку и смотрел на людей, работавших на насыпи, с видом безмятежным и равнодушным, с видом человека, которому нечего бояться, для которого все идет хорошо и правильно.

Когда до немецких конвоиров осталось метров пятьдесят, Соколов поднял руку и приветственно помахал. Немцы стояли и смотрели на машину и танк, кто-то передвинул автомат на живот и даже положил на него руки. Пленные перестали работать и смотрели на советский танк удивленно и с затаенной надеждой. Конвоирам снова пришлось подгонять их тычками и пинками, снова заставлять работать.

– Приготовились, Коля, – с улыбкой на лице сказал Соколов. – Видишь вон тот куст и тачку рядом с ним? Притормози перед этим кустом, сверни влево и остановись. И сиди со скучающим видом. Поставь локоть на дверь, положи голову на кулак и зевай.

Бочкин чуть повернул руль и взял левее. Танк продолжал ехать параллельно железнодорожному полотну. Соколов снова высунул голову в окно и помахал рукой. Автомат буквально жег колени и просился в руки, но лейтенант сдерживал себя. Рано хвататься за оружие, рано. Машина остановилась так, как задумал Алексей. Он мысленно поблагодарил Бочкина, неторопливо открыл дверь и поднялся во весь рост.

– Что, скучаете? – крикнул он по-немецки. – Хотите, я вас развлеку? Можно заработать по паре пачек сигарет на каждого, десяток бутылок русской водки и копченый окорок. Мой командир просит у вас пять пленных на полдня. Надо канаву выкопать для прокладки кабеля. А, как вам предложение? К вечеру вернем всех пятерых!

Хмурый обер-ефрейтор, посмотрел на русский танк, потом снова на говорливого парня, предлагавшего такое богатство.

– А это у тебя откуда? – Он кивнул на «тридцатьчетверку».

– Трофей! Мы его как тягач используем. Стрелять из него нельзя, башню заклинило. Краном снимем – и будет русский трактор!

Немцы стали подходить ближе, с опаской поглядывая на мирно стоящий танк. Соколов рассчитал точно. То, что Бочкин заглушил двигатель грузовика, сыграло положительную роль. Это выглядело вполне натурально. Он свой, он ничего не боится, а то, что парень несет полную чушь, интересно, но неопасно. Может, он с детства такой шутник, а может, говорит правду. Много странного и интересного увидели немецкие солдаты в этой стране.

Человек восемь немцев отделились и вместе с ефрейтором не спеша двинулись к незнакомцам. Соколов улыбался. Хорошо, что языковая практика у него накопилась еще с юности. Они с Максом часто шутили, разговаривая по-немецки. И это сейчас пригодилось. Он смотрел на приближавшихся немцев и ждал. Если они идут проверить документы, то и это хорошо. Главное, чтобы подошли поближе. К самой машине. Вон и возле пленных конвоиры стоят уже с самого края. Только несколько человек вокруг пленных.

– Ну-ка, покажи окорок и водку! – велел ефрейтор. – Что-то ты мне не нравишься, парень.

– А ты мне нравишься, – широко улыбнулся Соколов и стал поднимать руку, как будто собирался почесать голову.

Лейтенант выждал несколько секунд, а потом резко взмахнул рукой, давая знак Омаеву. Пулемет из танка выплюнул длинную очередь – ефрейтор с двумя солдатами сразу упали, сраженные пулями. Остальные опешили, шарахнулись в сторону, хватаясь за автоматы, а пулемет все бил и бил. Омаев скосил почти всех, кто подошел к машине, когда Соколов с «ППШ» в руках выпрыгнул из кабины и, перекатившись по траве, занял позицию за тем самым кустом, на который он указывал Бочкину. Николай прыгнул в другую сторону почти одновременно с лейтенантом, прикрываясь машиной. И тут над их головами послышались пулеметные очереди. Логунов, положив «ДТ» на борт грузовика, стрелял по другим охранникам. В ответ ударили нестройные автоматные очереди, кто-то кричал по-немецки и по-русски.

Соколов вжался в землю, боясь поднять голову, но потом все же заставил себя осмотреться по сторонам. Он ведь командир и даже в таком чисто «пехотном» бою должен руководить боем.

Но руководить было больше нечем. Когда Алексей поднял голову, то увидел, как пленные добивали немцев лопатами и кирками. Несколько солдат лежали между машиной и железной дорогой, там, где их настигли пулеметные очереди. Все было кончено меньше чем за минуту. Соколов поднялся, закинул на плечо автомат и расстегнул воротник комбинезона, чтобы освобожденные пленные видели его командирские кубики. Пусть знают, что их освободила Красная Армия. Жаль, не догадался он из танка пилотку взять, ну теперь уже поздно.