Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми» - [24]

– Сиди, герой, ты заслужил. – И прямо к халату Павла приколол значок. –   Мы сверились в штабе дивизии о твоем послужном списке, гренадер. Атака под Прохоровкой была у тебя двадцать пятой, поэтому ты получаешь этот отличительный знак с цифрой «двадцать пять». Носи его с честью!

– Яволь, герр оберст!

– Герой должен лечиться в хороших условиях.

– Мне нравится лечиться в госпитале, герр оберст.

– В госпитале нет условий для лечения ожогов. Мы решили отправить тебя и еще нескольких танкистов с ожогами в фатерланд, в Дрезден.

– О, герр оберст, я так признателен вам за заботу обо мне! Но я бы не возражал остаться здесь.

– Сынок, ты еще молод. Ожоги – дело серьезное, на их месте могут быть грубые рубцы. А ты нужен армии и фюреру здоровым. Потому не возражай.

– Яволь, герр оберст.

– Вот и замечательно! Надеюсь, вещей у тебя немного и подружкой ты обзавестись не успел. Отъезд завтра.

Павел встал.

– Разрешите идти?

– Иди.

Павел вышел за дверь. Его окружили раненые.

– Чего тебя вызывали?

Павел показал на значок, приколотый к халату.

– О! Двадцать пять атак! Я такой значок вижу в первый раз, вот бы и мне такой!

– Вилли, соверши двадцать пять атак – и у тебя такой же будет.

Раненые засмеялись. В скучной жизни госпиталя любое, даже незначительное событие становилось происшествием, о котором говорили несколько дней.

А на следующий день несколько танкистов и самоходчиков погрузили в санитарный поезд и отправили в Германию. Поезд шел через Тернополь, Львов, Жешув, Краков, а потом повернул на юг. Миновали Вену, затем Прагу.

Павел почти все время смотрел в окно. Интересно было увидеть, хотя бы из окна вагона, такие места. И везде, где проходил поезд – через Польшу, Австрию, Чехию, – Павла удивляли целые, неразрушенные, красивые, как игрушечные, домики, асфальтированные, булыжные и бетонные дороги. А еще – жители. Красиво одетые, они праздно гуляли по улицам, пили пиво за столиками в кафе. Бегали дети, чинно прогуливались пенсионеры. Тихо, мирно, никаких разрушений. А у него на родине – разруха, люди живут впроголодь, дороги техникой разбиты. Разница – разительная.

Павел обозлился. Ничего, докатится и до вас, хлебнете еще лиха. И тут же устыдился своей мысли. Простые люди здесь при чем? Судьбу страны решают руководители. Гитлер приказал совершить нападение на его страну, а расхлебывать эту кашу будут все, и не только немцы. Достанется полякам, чехам, австрийцам. Вся Европа в огне и разрухе будет.

А поезд стучал колесами на стыках, увозя Павла в Германию. Вот уж он никак не думал, не гадал, что в самый разгар войны попадет в самое логово врага – да не победителем, а в чужой шкуре.

Наконец поезд прибыл в Дрезден. Старинное здание вокзала осталось в стороне. Поезд загнали в тупик, а раненых перегрузили в санитарные автомобили. Группу обожженных танкистов свезли в один госпиталь.

Когда санитарная машина ехала по городу, Павел снова смотрел в окно. Кое-где встречались разрушенные бомбардировкой здания, но в целом город был чист и ухожен, только на улицах было много людей в военной форме. Мелькали серые пехотные мундиры, голубые – летчиков люфтваффе, черные куртки танкистов и черные кители с одним погоном – эсэсовцев.

Госпиталь расположился в небольшом, уютном, старом, еще кайзеровских времен постройки, здании. И палаты в нем – на четыре человека.

Кормежка, уход и лечение действительно были на высоком уровне, и Павел быстро пошел на поправку.

В одной палате с ним оказался фельдфебель Курт Книспель, командир танка 503-го тяжелого танкового батальона. Как-то он похвастался, что уничтожил больше ста танков большевиков.

– Не может быть! – не поверили сотоварищи по палате. – А где твои награды?

Наград у танкиста не оказалось, и он смущенно развел руками.

– С первых дней войны на Восточном фронте, – объяснил он. – Начал воевать на Т-I, потом на Т-II, Т-III, Т-IV… Сейчас на Т-VI – просто грандиозная машина. Однако начальство не жалует. А все мой несносный характер! Наверное, потому и наград нет.

Самое удивительное было в том, что танкист не врал. К концу войны на его счету было 168 уничтоженных танков. Не знал тогда Павел, что судьба свела его с выдающимся танковым асом Германии. И наградили его единственным Железным крестом только в мае 1944 года.

А характер у него и в самом деле был хулиганистый. Неизвестно где даже в госпитале он доставал спиртное и к вечеру напивался. Пьяным приставал к медсестрам, требовал внимания и ласки. Остальные танкисты только удивлялись. за такие проступки их бы уже понизили в звании или сослали в штрафные роты – Гитлер тоже ввел в войсках такие.

– Главное – бей врага из засады, – поучал Курт. – замаскируйся хорошо, в этом залог успеха. Бей в борт! Если идет колонна танков или машин, стреляй сначала в последнюю в колонне, отрежь пути к отступлению. А потом – и остальных.

Павел слушал и мотал на ус. Надо знать тактику врага, тем более – удачливого.

В город раненые не выходили. Они бы и рады были, но в больничной пижаме можно было дойти только до первого патруля.

Настал день выписки. Павла осмотрели двое врачей, поставили подписи под заключением: годен к строевой службе.