Танкист, или «Белый тигр» - [38]
Первым к закашлявшейся, окутанной, словно курильщик, синеватым дымком, машине метнулся дежурный майор. Свирепость, с которой Найдёнов хватил сапогом по педали сцепления, похоронила надежду на счастливое прозябание майора в сегодняшнем карауле. Следом выскочили помощники, подковы неистово чиркали всполошившуюся площадь.
— Стой! — напрасно вопил пронзенный страхом дежурный. Он то видел перед собою эти глаза. — Куда, твою мать?…
И здесь танк рванул.
Едва успел отлететь из-под натянутых гусениц водитель как назло попавшейся навстречу злосчастной «эмки» — несмотря на смехотворный тоннаж убийцы, машину сплющило, словно банку консервов. Затем, пробивая себе путь на Запад, детище Найдёнова с размаху смяло грузовик — ни в чем не повинный «Студебеккер» снес кирпичную стенку. К полному отчаянию комполка, Иван Иваныч на этом не остановился. Разогнавшись под горку, трижды проклятый Ванька давил попадавшихся коз и овец. Подполковник Градов в одних трусах, босиком, роняя на ходу обильную пену — новость застала его с бритвой над тазиком — несся следом за взбунтовавшимся подчиненным, проклиная крайнюю тесноту улочек. Мстительный «чех» то и дело «стрелял» в него едким бензиновым выхлопом. Разбегающиеся козы и овцы орали дурными голосами, окна распахивались, местные дамы визжали, как резаные. Под конец скачки, отравленный комполка едва смог прохрипеть догнавшему его на велосипеде вестовому: «Срочно. Рация! Предупредить. Пусть перекроют…»
Тут комполка встал на карачки — и окончательно задохнулся.
А ящик, радостно дребезжа, уже выкатился на шоссе, ведущее прямехонько к расслабленным американцам.
Рации выпуска 45-го года отличались особой надежностью: в округе было поднято все, что только могло стрелять: оставшиеся на ходу ИСы и САУ, 76-мм дивизионные пушки и даже 203-мм гаубицы тяжелого артиллерийского резерва. Добротным матом разбудили похмельных зенитчиков, которые нежились в увитых плющом домах соседнего Миловца. На их трофейные «восемь-восемь» ставили прежде всего — единственная дорога (по ней сейчас и скрипел подвеской восстановленный инвалид) не могла миновать этот последний перед зоной союзников пост. Так что сбежавшего в горы Найдёнова мгновенно обхватило кольцо.
— На этот раз, конец Ваньке! — высказал предположение подполковнику Градову все тот же дежурный. — Полная, товарищ подполковник, амба!
— Может, это и к лучшему, — мрачно ответил тот.
В политотделе Армии насчет Черепа сомнений тоже не оставалось; приказ зенитчикам был недвусмысленен. Занять позиции было проще простого: два орудия стояли прямо у въезда в город. Затворы 88-мм зениток один за другим подали металлические голоса. Но до подхода смехотворного танка еще оставалось время (Pz 35(t) кружился по горному серпантину, прежде чем выкатиться на прямую наводку). Командир батареи, опухший от ночных возлияний старшина, простонал нахлобучившим каски, страдающим так же, как и он, подчиненным: «Перекур!»
И первым рухнул на бруствер, выхватывая портсигар из кармана гимнастерки.
А упрятанный от пушек горной грядой Иван Иваныч тем временем действовал: педали и рычаги оказались на редкость послушны, корпус сквозь распахнутые люки резало щедрое местное солнце. По кусочкам собранный двигатель вел себя выше всяких похвал. Даже 37-мм пукалка, бережно хранящая единственный «бронебойный», доложила о полной готовности.
«Он там, — сказал благодарный за все чешский танк. — Он никуда не делся. Он ждет тебя. Он уже утоптал место боя. «Восемь-восемь» его готова и наводчик прильнул к прицелу».
— Знаю! — сквозь грохотание двигателя кричал танку безумный Иван Иваныч. — Поднажми, и я догоню!…
И Ванька смотрел на небо: танковый Бог, как всегда, улыбался. Танкошлем Господа был подобен горе. Рычаги небесного танка ушли в бесконечность. Башня «тридцатьчетверки» заслонила Вселенную. Бог катил следом, гремели космические катки.
— Еще пять минут! — зевнул все еще не покинувший царство похмелья командир батареи, поглядев на подошедшего к позициям любопытствующего офицера. Старший лейтенант, несмотря на свои румяные двадцать годков, в составе все той же Третьей Танковой успел перемахнуть и Вислу и Одер. Юный фронтовик оказался в гостеприимном Миловце совсем не случайно: сдобная улыбчивая чешка (еще в Праге лейтенант подсадил ее на броню), с которой он не сомкнул глаз всю эту восхитительную, наполненную пением ангелов, ночь, была родом из здешних мест.
Лейтенант не случайно проявил интерес: он знал, кому предназначен залп: Ваньку Черепа в деле он видел неоднократно. Похлопав по впечатляющему стволу одной из готовых «восемь-восемь», лейтеха задумался.
— Не сомневайтесь, товарищ, — уловив скептицизм, старший зенитчик лениво жевал папиросу. — У предателя социалистической родины нет шансов. Сто метров до поворота. Стоит ему только выскочить… Давай, ребята! — прикрикнул на своих. — Пониже угол, пониже…
Стволы опустились почти к земле.
Старенький, кое-как залатанный Иваном Иванычем Pz 35(t) (впрочем, как и всякий другой танк) имел удивительное чутье. Но политруки, штабы, «особисты», зенитки, САУ и отчаянные переговоры «СМЕРШа» на английском с
Несмотря на свою былинность и сказочность, роман Ильи Бояшова совершенно лишен финальной морали. Монах и плут пребывают в непрерывном странствии: один стремится попасть в Святую Русь, другой – в страну Веселию. Но оба пути никуда не ведут. Алексей-монах, избранник Божий, не находит святости в монастырях и храмах, Алексей-плут, великий скоморох, не находит признания своему веселому дару. И утешающий и увеселяющий равно изгоняются отовсюду. Так уж повелось, что если не выпадет тебе вдоволь страданий, то и не сложат о тебе никакой былины, а рассчитывать на что-то большее, осязаемое и вовсе смешно – нечего тогда было рождаться с умом и талантом в России…
В основе новой повести лауреата премии «Национальный бестселлер» Ильи Бояшова лежит реальная история, произошедшая летом 1943 года на Аляске. Советский экипаж перегоняет по ленд-лизу из Америки в СССР двухмоторный бомбардировщик «Дуглас А-20 Бостон». Приземлившись для дозаправки на авиабазе в Номе, небольшом городишке на побережье Аляски, пилот обнаруживает, что колпак турели, где находился штурман, открыт, а сама турель пуста. На поиски пропавшего штурмана, в парашютной сумке которого был тайник с ценными разведданными, отправляются две поисковые группы — советская и американская…
Перед вами первое и пока единственное прозаическое переложение знаменитого скандинавского эпоса «Старшая Эдда», сделанное известным писателем Ильей Бояшовым. Теперь этот литературный памятник, еще недавно представлявший интерес исключительно для специалистов, вышел за рамки академического круга и стал доступен самой широкой аудитории. «Старшая Эдда» стоит в одном ряду с такими эпосами как «Илиада» и «Махабхарата». Несмотря на то, что «Эдда» дошла до нашего времени в виде разрозненных частей, ее «Песни о богах» и «Песни о героях» сыграли колоссальную роль в развитии западноевропейской литературы.
У России женский характер и женское лицо – об этом немало сказано геополитиками и этнопсихологами. Но лицо это имеет много выражений. В своем новом романе Илья Бояшов рассказывает историю русской бабы, которая из ничтожества и грязи вознеслась на вершину Олимпа. Тот, кто решит, что перед ним очередная сказка о Золушке, жестоко ошибется, – Бояшов предъявил нам архетипический образ русской женственности во всем ее блеске, лихости и неприглядности, образ, сквозь который проступают всем нам до боли знакомые черты героинь вчерашнего, сегодняшнего и, думается, грядущего дня.Прочитав «Каменную бабу», невольно по-новому посмотришь на улыбающихся с экрана примадонн.
Илья Бояшов – писатель с двойным дном. Он умеет рассказать историю так, что судьба его героя, описанная как частный случай, оборачивается в сознании читателя неким обобщающим провиденциальным сюжетом. Именно это качество вкупе с художественным мастерством позволило в свое время Бояшову взлететь на литературный Олимп и занять то место в современной русской словесности, которое по праву на сегодняшний момент за ним закреплено.Новая повесть Ильи Бояшова «Кокон» – история человека, ощутившего в себе присутствие души, как болезнь, и не жалеющего сил и средств на то, чтобы излечиться от недуга, избавиться от назойливого жильца.
Бояшов выводит на свет архетипы русского подсознания. Он написал то, что должно быть написано. За что ему спасибо. П. КрусановТекст Ильи Бояшова я определил бы как художественный образ русской идеи — в некотором смысле по своей убедительности этот образ превосходит многие философские выкладки, озвученные в спорах славянофилов и западников. А. СекацкийБояшов был первым редактором Стогова. Прочитав «Безумца», я до сих пор в недоумении — почему Бояшов Стогова не убил? В. Назаров.
Эта книга рассказывает о событиях 1942–1945 годов, происходивших на северо-востоке нашей страны. Там, между Сибирью и Аляской работала воздушная трасса, соединяющая два материка, две союзнические державы Советский Союз и Соединённые Штаты Америки. По ней в соответствии с договором о Ленд-Лизе перегонялись американские самолёты для Восточного фронта. На самолётах, от сильных морозов, доходивших до 60–65 градусов по Цельсию, трескались резиновые шланги, жидкость в гидравлических системах превращалась в желе, пломбируя трубопроводы.
Из этой книги читатель узнает о жизни и боевых делах Героя Советского Союза Г. Н. Ковтунова.С большим знанием дела рассказывает автор о трудной, но почетной профессии артиллериста, о сражениях под Сталинградом, на Курской дуге, в Белоруссии.Читатель познакомится с соратниками Ковтунова — мужественными советскими воинами.Образ положительного героя — простого советского человека, горячего патриота своей Родины — главное, что привлечет читателя к этой книге.
В книгу словацкого писателя Рудольфа Яшика (1919—1960) включены роман «Мертвые не поют» (1961), уже известный советскому читателю, и сборник рассказов «Черные и белые круги» (1961), впервые выходящий на русском языке.В романе «Мертвые не поют» перед читателем предстают события последней войны, их преломление в судьбах и в сознании людей. С большой реалистической силой писатель воссоздает гнетущую атмосферу Словацкого государства, убедительно показывает победу демократических сил, противостоящих человеконенавистнической сущности фашизма.Тема рассказов сборника «Черные и белые круги» — трудная жизнь крестьян во время экономического кризиса 30-х годов в буржуазной Чехословакии.
Книга – память о фотокорреспондентах газ. «Правда» Михаиле Михайловиче и Марии Ивановне Калашниковых. Михаил Михайлович – профессиональный фотокорреспондент, автор снимков важных политических событий 1930-х годов. В годы Великой Отечественной войны выполнял оперативные задания редакции сначала на Западном, затем на других фронтах. В книге собраны архивные фотоматериалы, воспоминания и письма. В тексте книги приведен по датам перечень всех фотографий, сделанных и опубликованных в «Правде» в военное время (фронт, работа для фронта в тылу, съемки в Кремле)
В марте 2011 года началась беспрецедентная по своей циничности и наглости вооружённая агрессия западных стран во главе с Соединёнными Штатами против Ливии, которая велась под предлогом защиты мирного населения от «тирана» Каддафи. Авиация НАТО в течение девяти месяцев на глазах у всего мира выжигала ракетами и бомбами территорию суверенного государства. Военной операции в Джамахирии сопутствовала ожесточённая кампания в западных СМИ по «промыванию мозгов» населения не только арабских стран, но и всего мира, подкуп и политический шантаж.
«Я должен был защищать Отечество…» Эти слова вполне мог сказать лейтенант Игорь Каретников — один из участников обороны окружённого кольцом блокады Ленинграда. Мог их произнести и прапорщик Батманов, не деливший дела на «пограничные» и «непограничные», без раздумий вставший на пути опасных негодяев, для которых слова «Родина», «Отечество» — пустой звук… Героические судьбы российских офицеров в произведениях признанного мастера отечественной остросюжетной прозы!