Танки за хлеб. Американские корни советской военной промышленности - [4]

В тот момент между СССР и США не существовало дипломатических отношений. США были врагом СССР. Заводы, которые должен был проектировать Кан были по существу военными и скрыть это было крайне трудно.

Ситуация выглядела весьма двусмысленно. В условиях экономического кризиса Кан был остро заинтересован в заказах из СССР, но также был заинтересован в максимальной конфиденциальности своего сотрудничества с советскими партнерами.

Уже после окончания советской эпопеи Кан, рассказывая детройтскому журналисту Малькольму Бингэю о своих сомнениях, заключил: «...глубоко в своем сердце я был убежден, что русский народ – неважно под чьим правлением – после столетий царистского подавления имеет право на помощь».[16]

Кан несомненно лукавил. То чем он занимался в России «помощью народу» нельзя было назвать ни при каких обстоятельствах.

Американец Джон Скотт провел пять лет на на промышленных стройках Урала. В книге, выпущенной в Стокгольме а 1944 г. он писал: «В 1940 г. Уинстон Черчиль объявил английскому народу, что ему нечего ожидать кроме крови, пота и слез. Страна воюет находится в войне. (...) Однако Советский Союз уже с 1931 г. находился в состоянии войны и его народ исходил потом, кровью и слезами. Людей ранило и убивало, женщины и дети замерзали, миллионы умерли от голода, тысячи попали под военные суды и были расстреляны в боевом походе за коллективизацию и индустриализацию. Готов поспорить, что в России борьба за производство чугуна и стали привела к большем потерям, чем, чем битва на Марне в первую мировую войну. В течение всех тридцатых годов русский народ вел войну – промышленную войну»[17]

Это война велась на территории, подготовленной Альбертом Каном.

Фирма Кана спроектировала между 1929 и 1932 гг. 521 (по другим данным – 571) объект. Это в первую очередь тракторные (то есть, танковые) заводы в Сталинграде, Челябинске, Харькове, Томске; самолетостроительные заводы в Краматорске и Томске; автомобильные заводы в Челябинске, Москве, Сталинграде, Нижнем Новгороде, Самаре; кузнечные цеха в Челябинске, Днепропетровске, Харькове, Коломне, Люберецке, Магнитогорске, Нижнем Тагиле, Сталинграде; станкостроительные заводы в Калуге, Новосибирске, Верхней Сольде; прокатный стан в Москве; литейные заводы в Челябинске, Днепропетровске, Харькове, Коломне, Люберецке, Магнитогорске, Сормово, Сталинграде; механические цеха в Челябинске, Люберецке, Подольске, Сталинграде, Свердловске; теплоэлектростанцию в Якутске; сталелитейные и прокатные станы в Каменском, Коломне, Кузнецке, Магнитогорске, Нижнем Тагиле, Верхнем Тагиле, Сормово; Ленинградский алюминиевый завод; Уральскую асбестовую фабрику и многие другие.[18]

По списку объектов хорошо видно, что Кан спроектировал (и оснастил оборудованием) едва ли не всю советскую военную промышленность.

Эти данные взяты из западных источников. В Советском Союзе список объектов первой пятилетки не публиковался никогда, а имя Кана прктически никому не известно. Это тем более странно, что Альберт Кан Инк. – единственная иностранная архитектурная фирма, спроектировавшая для СССР сотни реализованных объектов.

Для сравнения – деятельность западных архитекторов, построивших в СССР в те годы по одному зданию или даже просто участвовавших в конкурсном проектировании (Ле Корбюзье, Мендельсон, Эрнст Май, Ханнес Майер и др.) изучена достаточно хорошо и на Западе, и в СССР.

В 1931 г. на строительстве Челябинского тракторного завода побывал американский журналист Г.Р. Кникербокер. Он писал в книге «Угроза красной торговли», посвященной первому пятилетнему плану: «Стоя посредине быстро растущих к небу стен самой большой тракторной фабрики мира, невольно вспоминаешь фразу из «Известий», официального органа советского правительства о том, что «производства танков и тракторов имеют между собой очень много общего. Даже артиллерию, пулеметы и пушки можно успешно производить на гражданских промышленных предприятиях» (...) По твердому убеждению большевистских пессимистов строящаяся сейчас тракторная фабрика в Челябинске может почти моментально быть переориентирована на военные цели для отражения ожидаемого нападения капиталистического мира. Планируемый выпуск 50 000 штук десятитонных 60-сильных гусеничных тракторов в год очень сильно напоминающих танки, означает, что речь идет о производстве одного из типов танков».[19]

Несомненно, что опираясь именно на программу строительства тракторных заводов, запроектированных Каном, М.Н Тухачевский, назначенный в 1931 г. руководителем Управления вооружений Красной Армии планировал довести количество стоящих на вооружении в РККА танков до 40 тыс. штук к концу 1932 г.[20] А в ноябре 1930 г. полагал, что «Танки, идущие обычно во 2-м и 3-м эшелонах, могут быть несколько меньшей быстроходности и большего габарита... А это значит, что такой танк может являться бронированным трактором…».[21]

Реализация подобных программ предполагала резкое снижение уровня жизни населения СССР и преимущественное использование принудительного труда, о чем Кан не мог не знать.

В 1931 сотрудник фирмы Кана инженер Уильям Х. Брасс, по возвращению в США поделился своими впечатлениями от работы в СССР с журналистом детройтской газеты. Он рассказал о черном рынке, о невозможности покинуть страну, о дикой судебной системе, о тайной полиции и жилищной проблеме. И о том, чего больше всего боялись в США – о превращении гражданской промышленности в военную. Еще серьезнее было предположение Брасса о том, что контракт Кана с СССР включал пункт о содействии распространению коммунизма в США. Альберт Кан немедленно выступил с опровержением в прессе, но сомнений по поводу деятельности своей фирмы в СССР развеять не смог.