Танки вел Алексеев - [18]

Василий Михайлович с небольшой оперативной группой, в составе которой был и я, следовал непосредственно за боевыми порядками первого эшелона. Он внимательно следил за ходом боя, руководил действиями подразделений. Василий Михайлович в период наступления всегда стремился высылать вперед подвижные отряды, куда входили танки с десантами автоматчиков. Так было и на этот раз.

На десять танков Т-34 он приказал посадить роту автоматчиков. Командовал отрядом командир танковой роты старший лейтенант Кокин. Я хорошо помню этого рослого, атлетически сложенного, храброго человека. Василий Михайлович лично ставил задачу отряду. Отряд должен был, обходя опорные пункты противника, перерезать железную дорогу Харьков — Лозовая и лишить немцев возможности подвозить резервы и боеприпасы к району боев.

Отряд действовал успешно, днем и ночью шел вперед. Василий Михайлович поручил мне лично держать связь с отрядом и докладывать ему обо всех сообщениях. Десант, оторвавшись километров на двадцать пять от главных сил бригады, перерезал железную дорогу в районе станции Власовка южнее Харькова. Кокин по радио сообщил, что при этом уничтожено четыре танка, шесть орудий противотанковой обороны и около ста солдат и офицеров. Помню, как Кокин торопливо, взволнованно говорил: «Отражаю атаки танков и пехоты противника, бомбит авиация». Бригада в это время вела тяжелый бой с контратакующим противником и также подверглась массированному налету авиации. Но даже в тот трудный момент Василий Михайлович часть танков выслал на помощь подвижному отряду. Я непрерывно поддерживал радиосвязь с Кокиным. На всю жизнь мне запомнились его последние сообщения: «Противник беспрерывно атакует отряд, бомбит авиация, три наших танка горят, подбит и мой танк. Занимаемое положение удерживаем…» Еще через одну-две минуты в эфире раздались последние слова Кокина: «Мой танк горит…» Затем связь оборвалась.

Бригада отразила контратаку врага и через несколько часов вышла в район Власовки к месту последнего боя отряда Кокина. Выяснилось, что после внезапного удара наших танков немцы опомнились и решили уничтожить десант. Тридцатью танками, пехотой с одновременными ударами авиации начали они яростные атаки. Кокин организовал круговую оборону станции и почти целый день отражал противника. Отряд потерял шесть танков, около тридцати человек автоматчиков, уничтожив двенадцать немецких танков, восемь орудий ПТО, до ста пятидесяти гитлеровцев. Когда танк Кокина загорелся, командир приказал экипажу покинуть машину. Из горящего танка раненый старший лейтенант продолжал стрелять из пушки и сгорел в нем. Василий Михайлович очень тяжело переживал смерть этого героя.

Вскоре бригада вынуждена была перейти к обороне. 17 мая танковая группировка противника нанесла сильный удар из района Славянск — Краматорск под основание Барвенковского выступа, вышла в тыл и стремилась окружить наши наступающие армии. Намного позже выяснилось, что ударная группировка немцев насчитывала одиннадцать дивизий, в том числе две танковые и одну моторизованную.

23-му танковому корпусу было приказано передать рубеж обороны подходившим стрелковым частям. Танковой бригаде Алексеева предстояло совершить стокилометровый марш, выйти в район Большой Камышевахи и преградить путь прорвавшимся танковым соединениям врага. Бригада шла днем под массированными ударами авиации противника. Но, несмотря на это, она выполнила задачу и без потерь сосредоточилась в заданном районе. К этому времени немецкие танковые и моторизованные войска Клейста вышли к Северному Донцу западнее Изюма, а днем позже около Балаклеи соединились с частями 6-й немецкой армии, нанесшей удар с севера. Войска 6-й, 57-й и частично 9-й советских армий, действовавшие на Барвенковском выступе, оказались окруженными.

Начались тяжелые бои. Перед бригадой ставили различные и не всегда целесообразные задачи. Помню случай, когда мы получили приказ одним танковым батальоном нанести удар в направлении села Большая Камышеваха и прорвать кольцо окружения. Василий Михайлович возмутился. Одним батальоном осуществить прорыв было невозможно. Тут требовался удар всей бригады, может быть, даже всего танкового корпуса. Алексеев немедленно выехал на командный пункт командира корпуса генерал-майора Пушкина. Я был свидетелем этого разговора. Командир корпуса заявил, что он полностью согласен с мнением Алексеева, но изменить что-либо, к сожалению, не может. «Командование, — говорил генерал, — мотивирует свое решение необходимостью беречь танки для продолжения наступления».

Конечно, из попытки прорыва ничего не вышло, батальон понес большие потери и задачу не выполнил. Затем одним же батальоном было приказано нанести удар в другом месте. Тот же результат. Корпус нес большие бесполезные потери. Противник, наоборот, с каждым днем уплотнял свои боевые порядки и сжимал кольцо окружения. Все меньше и меньше оставалось у нас танков. В это время поступило сообщение, что Василию Михайловичу присвоено звание генерал-майора танковых войск. Все мы с радостью его поздравляли. Но не весел был Василий Михайлович. «Какой я танковый генерал без танков», — сказал он тогда. Действительно, в бригаде осталось всего двадцать танков.