Танки вел Алексеев - [15]

Ударила наша артиллерия. С наблюдательного пункта видно, как поднялась пехота и вслед за огневым валом короткими перебежками преодолела еще метров сто. Почти у самых вражеских позиций наступавшие попали под ожесточенный перекрестный огонь с высоты 185,1 у окраины села Каменка. Снова красноармейские цепи залегли в спасительный снег.

Кажется, нет такой силы, которая могла бы поднять людей. Но вот могучие «тридцатьчетверки» батальона капитана Филиппова, пропахивая снег и вздымая за собой белые буруны, направились к высоте. Томительно тянутся минуты.

Головной танк Филиппова стремительно вырвался вперед. Суетятся у немецких орудий расчеты, разворачивая батарею на прямую наводку. Но поздно. Короткая очередь — и падают фашисты у первого орудия. Остальные, обгоняя друг друга, бросились в укрытие. Очередь — и падает еще несколько человек.

— Держи на тридцать градусов правее, бери прямо на орудие! — кричит по переговорному устройству Филиппов механику-водителю. Через несколько секунд раздается металлический лязг, танк резко встряхивает.

— Так им, сволочам! — в порыве боевой горячки повторяет капитан. — Водитель, еще градусов на десять правее, на орудие!

Под тяжелым танком с хрястом приплюснулось к земле и это орудие.

— Заряжающий! Фугасными прямой наводкой по блиндажу! — командует Филиппов.

С первого же выстрела блиндаж рухнул. Метрах в тридцати Филиппов заметил танк с цифрой «12» на броне. «Петька Громов орудует», — подумал капитан и увидел, как танк друга резко затормозил, повернулся, жерло его орудия нацелилось на блиндаж. Выстрел — и летят вверх бревна, земля.

Танки батальона Филиппова разбили вражеские блиндажи и подавили огневые точки. Цепи пехоты, еще недавно врывшиеся в снег, поднялись и устремились к высоте.

На НП командира танковой бригады настойчиво зазвонил телефон. «Товарищ полковник, вас вызывает командир дивизии», — доложил телефонист.

— Мой правофланговый «сынок» попал под огонь пулеметов и автоматчиков с южной окраины Донецкого. Пошлите еще «коробочек», — просит командир дивизии Щагин.

Василий Михайлович задумался. В его резерве остались танки Т-60, малые танки, по столь глубокому снегу им не пройти…

— «Коробочек» подходящих нет. Шлю «сынка», «братика», твоему «сынку» шлю, — применяя простейший условный код, сообщил Алексеев Щагину.

Вызвав к телефону командира мотострелкового батальона Шанина, теперь уже капитана, Алексеев приказал ему скрытно обойти по балке хутор Донецкий и атаковать немецкий гарнизон.

— Сынок, — теперь уже в его словах не было условности. Василий Михайлович давно и часто обращался так к Виктору Шанину, полюбившемуся ему своей юношеской непосредственностью, отвагой и смелостью. — Имей в виду, немцы увлеклись сейчас перестрелкой с пехотой, тебе надо ударить по ним внезапно. Если сможете подойти скрытно, все отлично получится. Будь осторожен, сынок, — закончил он.

Действительно, когда батальон Шанина с тыла внезапно атаковал немецкие позиции, гитлеровцы в беспорядке побежали. На плечах отступавших наши пехота и танки к ночи вырвались к хутору Топальский, находившемуся в четырех километрах от передовой, и с ходу взяли его.

Наступление в направлении Лозовой и Барвенково продолжалось.

Капитан Филиппов получил приказ совместно со стрелковым полком взять село Большая Камышеваха.

К исходным для атаки позициям он повел танки по лесным дорогам за стрелковыми подразделениями. Шел крупный пушистый снег, видимость сорок — пятьдесят метров. Танки часто останавливались, давая возможность пехоте уйти вперед метров на четыреста — пятьсот.

Головной шла «тридцатьчетверка» младшего лейтенанта Федора Ощепкова. На одном из поворотов, взглянув через смотровой триплекс на дорогу, Ощепков не поверил своим глазам: по дороге длинной колонной, подняв воротники серо-зеленых тонких шинелей, шагали немцы. Лошади тянули противотанковые пушки. «Что за чертовщина! — удивился Ощепков. — Сомнения нет, немцы! Вот так случай, а говорят, в мире чудес не бывает», — промелькнула мысль.

Забыв обо всем на свете, как охотник, внезапно увидевший дичь, он даже не подумал, что ему первым делом надо доложить обо всем командиру. Взволнованным тихим голосом, как будто его могли услышать немцы, Ощепков сказал по переговорному устройству командиру танкового орудия:

— Мишка, друг, скорей заряжай осколочным. Дистанция сто метров.

Младший командир Михаил Пастухов изумленно поглядел на него.

— Быстрей, говорю тебе, не понял, что ли! — уже крикнул командир танка.

Через несколько секунд снаряд был в стволе.

— Огонь!

Прижавшись к мутноватому стеклу, Ощепков, как завороженный, смотрел на близкий разрыв снаряда, раскинувший сотни горячих, режущих металлических брызг по фашистам. Хвост колонны раскидало, разбросало по сторонам. Впереди идущие солдаты на мгновение оцепенели, а потом бросились кто куда.

— Та же дистанция, Миша, дорогой! Коля, Коля, — кричал Ощепков механику-водителю, — полный вперед! Да быстрей же ты, черт! — уже нервно ругался Ощепков.

Прислуга немецкого орудия, опомнившись от неожиданности, пыталась навести орудие. Танк Ощепкова стремительно рванулся с места.