Танк против танка - [9]

Дебют британских танков на Сомме и осознание французами и британцами того, что направление мышления в сфере создания боевых бронированных машин повышенной проходимости идет у них одним и тем же путем, привело к обмену информацией между союзническими силами и даже некоторому сотрудничеству. В конструктивном плане французская модель явно претерпела сильное воздействие гусеничных машин типа трактора Холта, но была принята без всесторонних испытаний и проверок, в отличие от того, как это происходило у британцев. В апреле месяце, в ходе боев за Шмен-де-Дам, французам пришлось испытать немало неприятностей из-за несовершенства подвески. Процесс танкостроения находился под влиянием полковника Жан- Батиста Этьена, который сумел убедить французский генеральный штаб и заправил промышленности попытать счастья с боевыми бронированными машинами. Как артиллерист, Этьен стремился пойти дальше создания просто способного преодолевать проволочные заграждения трактора, оснастив машину штурмовой пушкой: в результате представленные фирмами «Шнейдер» и «Сен-Шамон» модели имели установленные в лобовом броневом листе 75-мм пушки. Несмотря на все механические недоработки, оба французских «шар д'ассо» выигрывали оттого, что применялись сравнительно массово (изготовители успели отпустить военным к битве при Шмен-де-Дам около 400 машин) и от простоты руководства боем, в ходе которого командир мог направлять действия стрелка, ведущего огонь из 75-мм пушки прямой наводкой. В том обстоятельстве, что битва при Шмен-де-Дам превратилась в очередную кровавую мясорубку для французской пехоты, виновато скорее отсутствие фактора внезапности атаки для немцев, а не неадекватное участие танков; явно приходила пора менять доминирующее в тактике артиллерийское мышление.

ОТВЕТ НЕМЦЕВ

Очевидная неэффективность действий союзнических танков не дала немцам ясности в отношении потенциала бронетехники. В октябре 1916 г. для изучения предмета была создана комиссия (названная A7V в целях поддержания секретности). К Рождеству работа принесла плоды в виде машины, в основе которой лежала подвеска Холта. Однако в отличие от британцев и французов разработчики немецкого танка не получили столь же энергичной «спонсорской» поддержки и встретили довольно прохладный интерес со стороны главного командования. Недостаточный энтузиазм властей обуславливался целой цепочкой факторов. Генеральный штаб кайзеровской армии вообще весьма слабо поддерживал внедрение в армии моторной техники – более чем странное отношение со стороны военных страны. в которой и был. собственно говоря, разработан двигатель внутреннего сгорания. До войны руководство германской армии вкладывало основные средства в железнодорожный и гужевой транспорт, поскольку и то, и другое давало заметную отдачу в ходе победоносных европейских кампаний в 60-70-е годы XIX века. Таким образом, побудительные мотивы к смене выигрышной комбинации как будто бы отсутствовали. Но среди немецких военных уже находилось немало таких, кто видел причину провала служб тылового обеспечения в ходе броска к Парижу в 1914 г. в излишнем доверии к железнодорожникам, тогда как неспособность инженерно-строительных служб своевременно восстанавливать взорванные мосты лишила снабженцев возможности поспевать за наступающей армией. То же касалось и гужевого транспорта, который не справлялся с грузопотоком при доставке военных материалов от расположенных в тылу станций к передовой.

Главным образом отсутствие острых потребностей в танках со стороны военных вкупе с ошибочным перспективным мышлением – вот что ставило в 1917 г. бронемашины в список низкоприоритетных у немцев вещей. В то время как союзникам приходилось прибегать к наступлениям под давлением соображений экономического и политического характера в условиях необходимости изгнать захватчиков с французской и бельгийской земли, центральные державы были готовы – да и вынуждены, по причине потерь – держания оборонительной тактики на западе на протяжении всего 1917 г., сосредотачивая силы на том, чтобы покончить с Россией на востоке. Танки, как считали многие, не требовались в обороне, а также казались неуместными в России, где на огромных просторах уже деморализованный и разложенный деятельностью революционеров противник и без того оказывал лишь слабо согласованное противодействие старомодным пешим и конным армиям. Так, комиссия A7V напрасно потратила год в нерешительных экспериментах, пока 1 декабря 1917 г. производственники не получили заказ на первые 100 боевых машин массой Ж) тонн. A7V имел усовершенствованные гусеницы изделий Холта, приводился в движение 100-сильным двигателем фирмы «Даймлер», развивал максимальную скорость 13 км/ч, а в качестве вооружения нес 57-мм пушку в носовой части корпуса плюс шесть пулеметов. Подобно другим существовавшим тогда танкам, A7V страдал от чрезвычайной механической ненадежности и множества конструктивных ошибок, из которых самой опасной являлось, вероятно, хрупкое бронирование.

Следует, пожалуй, считать лишь чистым совпадением тот факт, что заказ на эти танки выдали 1 декабря 1917 г. В то же время, очень похоже, что в подоплеке решения лежали возникшие страхи в отношении того, что проволочки нескольких прошедших месяцев могли повлечь за собой губительные для Германии последствия. Поскольку 20 ноября на Западном фронте разгорелось сражение близ Камбре, которое убедило военных всех противоборствующих сторон в том, что танки представляют собой смертоносное оружие, которое пришло на ноля боев всерьез и надолго.