Танк, обогнавший время - [17]

- Что же вы предлагаете? - резко спросил Кошкин. - Не бороться, отступиться, как это уже не раз делалось в аналогичных ситуациях? А наша армия получит танк, который мог бы и должен быть лучше?

- Попытаться кое-что сделать можно было бы, но несколько иным путем.

- Говорите, я вас слушаю.

Сурин сбросил наконец маску беспечного малого, задумался. Потом встал, прошелся по кабинету и, остановившись перед Михаилом Ильичом, негромко сказал:

- Есть орган, который мог бы без проволочек и однозначно решить этот вопрос. Это Главный Военный Совет. Он действует при нашем наркомате, но одним из его членов является… вы сами знаете, кто. Не председатель, а простой член, но его мнение… вы понимаете… Оно может быть положительным или отрицательным - этого я не берусь предсказать, но решит дело окончательно. Думаю, что кое-какие шансы у вашего варианта есть.

Главное было сказано. Сурин повеселел, на его лице снова появилась мальчишески-беспечная улыбка. Кошкин молчал, думая.

- Выносить на утверждение ГВС надо, конечно, проект А-20, - словно размышляя вслух, сказал Сурин. - Да, только так. А Т-32 - попутно, в расчете заинтересовать одного из членов Совета. В таком варианте - все будет на месте, все нормально, все по закону. Кстати, в аппарате ГВС работает один мой товарищ… вместе были в длительной командировке… Попробую позондировать у него почву, потом позвоню вам. Ну как, Михаил Ильич, подходит?

Кошкин молча крепко пожал руку Сурина. На его усталом, осунувшемся лице, с глубоко сидящими серыми крупными глазами, появилась слабая улыбка.

- А теперь, Михаил Ильич, я хочу проинформировать вас о том, что я доложу Салову по существу дела. Так, на всякий случай, чтобы не было недоразумений. Не думайте, что это легко и просто. Итак, примерно следующее: проект А-20 готов, точно соответствует утвержденному заданию. Группа конструкторов в инициативном порядке разработала проект чисто гусеничного танка с 76-миллиметровой пушкой и усиленным бронированием. Они считают, что их предложения необходимо обсудить на достаточно высоком уровне… Вот примерно так, в таком, как говорится, разрезе…

Именно так, почти в тех же выражениях и доложил Сурин комкору по приезде в Москву о «безобразиях» на Особом заводе. Салов, как и ожидал Сурин, прореагировал спокойно, с некоторой даже долей добродушия.

- Значит, говоришь, точно все выполнили? И проект А-20 готов? Ну-ну, посмотрим… А своими предложениями пусть они… сами кормятся. Мы в прожектерах не нуждаемся.

Глава шестая.

На двух полигонах

1 сентября 1939 года гитлеровские танковые дивизии двинулись на Польшу. Подспудно уже клокотавшее пламя второй мировой войны первым огненным языком вырвалось наружу.

По дорогам Польши на восток двигались в основном танки T-II - легкие машины с противопульной броней и слабым вооружением - двумя пулеметами (в другом варианте - пушка калибром 20 миллиметров и пулемет). Немало было и танков T-I, считавшихся учебными и не предназначавшихся для боевых действий. Эти машины, закупленные в свое время в Англии (в основе - танкетки «Карден-Ллойд»), заменили те фанерные и парусиновые макеты, с которыми немецкие генералы еще с оглядкой на Версальский договор (запрещавший Германии строить и иметь танки) проводили репетиции будущего «решительного танкового наступления». Генерал Гейнц Гудериан, небезызвестный апологет «молниеносной танковой войны», в одной из своих статей сетовал на то, что на учениях школьники протыкают эти макеты своими карандашами, чтобы заглянуть внутрь. Может быть, это и послужило причиной получившего печальную известность кровавого недоразумения, когда польская кавалерия в первые дни войны с саблями наголо атаковала немецкие танки, понеся огромные потери. Броня гитлеровских машин оказалась уже не фанерной, а настоящей, крупповской…

Взяв всего через три недели Варшаву, упоенные небывалым успехом, гитлеровцы стремительно двинулись к границам СССР. Уже за Бугом, в Бресте, танковый корпус Гудериана встретился с танковой бригадой Семена Кривошеина, участвовавшей в освободительном походе Красной Армии в Западную Украину и в Западную Белоруссию. В бригаде были танки Т-26, имевшие примерно такую же, как Т-П, противопульную броню, но значительно превосходившие их вооружением (45-миллиметровые пушки и пулемет ДТ).

Комбриг Семен Кривошеим смело ввел свои танки в город, уже занятый немецкими войсками. Он двинул один батальон к вокзалу, другой - к Бугу, третий - в центр города, где размещался штаб Гудериана.

Кривошеий был испытанный вояка, еще юношей сражался в Первой Конной армии под Воронежем и Касторным, в украинских степях и под Варшавой. Потом окончил академию, стал танкистом и - так уж получилось - с батальоном Т-26, погруженных на пароход, проделал тернистый путь от Феодосии до испанского портового городка Сегиденья, где ночью высадился на берег. Испанские республиканцы знали его как полковника Сенья. Невысокий, всегда подтянутый полковник Сенья, в любой обстановке сохранявший невозмутимость и склонность к подтруниванию и добродушной иронии (над своими ли, чужими ли делами), быстро освоился под знойным небом Испании, сражаясь в рядах испанских компанерос под Мадридом и на реке Эбро, как когда-то под Каховкой.