Танго Мотылька - [47]

На старости лет Петр Иванович купил и освоил компьютер, как только понял его удобность. Всю жизнь он занимался тем, что переводил на современный русский все накопленные его семьей знания, а потом стал переносить их на цифровые носители. При всей своей занятости он успевал преподавать в школе, причем так, что очень много его учеников пошли по его стопам. Петр Иванович умел рассказывать, умел заинтересовать своим предметом, тем, что сам так сильно любил. Ребята приходили к нему домой: школьники затем, чтобы послушать о чем-нибудь, чего нет в программе, студенты, чтобы помог с работами и дипломами. А те, кто уже и сами чего-то достигли, приходили просто поспорить или обсудить какое-нибудь новое открытие.

Евгения Ильинична показала старые семейные альбомы, в самых первых вместо фото были маленькие рукописные портреты. Естественно, что настолько пристрастные к истории люди скрупулезно записывали историю собственной семьи. Тут же было приведено генеалогическое древо, включающее в описание десять поколений. Кусковы жили достаточно богато, денег хватало на то, чтобы мужчины могли заниматься любимым делом. Бытовало мнение, что, займись прадед чем-нибудь более прибыльным, чем история, с тем же рвением, с той же отдачей, Кусковы жили бы лучше.

– Он и меня этим покорил, нет, не любовью к былому и прошедшему, как он говаривал. Он покорил своей страстностью, тем, с каким чувством он говорил, с таким захлебывающимся придыханием. Самые заурядные вещи могли, как по волшебству, стать настолько интригующими и интересными, стоило ему только заговорить о них, что можно было заслушаться с открытым ртом. Он даже об огурцах мог говорить так, что заслушаешься…

На прощании с ним было очень много народу. Все его ученики пришли с ним попрощаться. Это был удар для всех, Петр Иванович бросил работу в школе только тогда, когда не смог самостоятельно передвигаться, за три месяца до смерти. И аргументировал свой уход тем, что занимает место какого-то молодого и полного сил учителя. Он уже не мог как прежде проводить свои занятия, не мог организовывать походы в музеи, не мог вывозить ребят на места исторической славы. Сил стало маловато.

Когда Евгения Ильинична замолчала, я уже по-другому смотрела на стойку с дисками и на книжный шкаф с полкой, заставленной старыми книгами. Понимает ли она, какое сокровище лежит у нее под носом? Несомненно, работы самого Петра Ивановича имели значение, но еще большую ценность, как научную, так и материальную, представляли собой дневники, те, что писались несколько поколений и были им переведены на современный русский.

– Евгения Ильинична, а кому Петр Иванович оставил все это богатство?

– По завещанию? Квартиру и дачу Петя оставил мне, а все свои работы и наследие предков, как он это всегда называл, он оставил девушке, Колесниковой Людмиле.

– А вас не заинтересовало, что это за девушка?

– Скорее всего, его любимая ученица, – пожала плечами Евгения Ильинична. – Или коллега, которую он считал достойной продолжить его дело. После его смерти меня вообще мало что интересует.

Поговорив еще с Евгенией Ильиничной, я обозначила для себя несколько мест, в которые неплохо было бы наведаться. Первым номером шла, разумеется, школа, затем библиотека и напоследок исторический клуб, членом которого являлся Кусков.

– Даже не знаю, чем еще я могу помочь вашему расследованию… – Евгения Ильинична посмотрела на меня полными слез глазами. – Найдите этого ублюдка, пожалуйста…

Я просто кивнула в ответ и вышла за дверь.

Сегодня оставаться на ночь в Самаре мне совсем не улыбалось, поэтому я, не откладывая дел в долгий ящик, направилась по намеченным местам.

Прибыв в школу, я, недолго думая, сразу направилась в кабинет директора. Им оказался среднего роста плотный мужчина неопределенного возраста, с сердито поджатыми губами и хмурым холодным взглядом. Он отослал меня к географичке, Софье Николаевне, по его словам, самой близкой коллеге Кускова. Бурно его поблагодарив, я направилась на второй этаж, искать кабинет географии. Директор сказал, что у Софьи Николаевны сейчас как раз окно, и она с радостью расскажет мне все, что знает о Кускове.

Он оказался прав, стоило мне только заикнуться о том, зачем я пришла, как из уст женщины ровным потоком потекли сведения.

– И что же? Вы напишете историю его жизни? Ее где-нибудь издадут или только у вас в клубе? Поверьте, Петр Иванович достоин самых высших похвал не только за свою трудовую деятельность… – вдруг прервавшись, спросила она, глядя на мой малюсенький диктофончик.

Тут нужно сознаться, что я немного исказила причины, побудившие меня сюда приехать. Я представилась коллегой Петра Ивановича по историческому клубу, которая пишет о нем заметку в газету нашего клуба, кроме того, заметка, конечно же, попадет в большую историю клуба.

Софья Николаевна говорила больше об истории, о том, какое сильное влияние Кусков оказывал на ребят. О его любви к своей работе, о некоторых их совместных проектах.

– Простите, Софья Николаевна, а недоброжелатели у Петра Ивановича были? Может, кто-нибудь не верил в его принцип работы или завидовал успеху у детей?