Танго дьявола - [53]

А Пишенетт вслух перечислял пытки, которым его подвергнут… Роберта завладела вниманием близорукого журналиста, схватив его за подбородок.

— Что вы делали наверху? Для кого издавали этот листок, Барометр?

Она нанесла удар в самое уязвимое место — его оружием были перо и чернильница. Эрнст Пишенетт надул грудь и превратился в достойного отпрыска Эрнста Пишенетта-отца.

— Это не листок, а газета частных расследований! И я ни на кого не работаю! Я, мадам, независимый журналист. И открыл бы личность этого Туманного Барона, если бы волшебные тыквы не взяли мой аэростат приступом!

— Волшебные тыквы? — одновременно воскликнули Грегуар и Роберта.

Пишенетт в общих чертах обрисовал нападение, во всяком случае, то, что сумел разглядеть.

— Не знаю почему, но я сомнамбула. И на случай неосторожного падения сплю с парашютом, — уточнил он.

— Вы — человек везучий, — кивнула Роберта.

— Нет, я — человек предусмотрительный.

— Ого! — вновь воскликнул Роземонд, который вернулся к изучению книг. — Магическая библиотека клеща Шопенгауэра. Грубер был весьма начитанным человеком.

Роберта продолжала допрос:

— Каковы ваши связи с Мишо? И не кривите душой.

Пишенетт огорчился, что вернулась милиция. И решил бросить ей самый крупный кусок правды.

— Он доставлял мне информацию. Для Барометра .

— И…

— И что?

— Что он требовал за свои сведения?

Женщина была безжалостной.

— Я должен был следить за муниципальной каторгой, — тихим голосом признался он.

— Всего-навсего! — воскликнула колдунья. — Вы знаете, в Базеле есть более интересные места, чем каторга?

«И зачем я согласился помогать этому пирату из лагуны?» — обругал себя писатель. Потому что Мишо сообщил, что Туманный Барон вернулся в Базель. Потому что сын хотел завершить труд отца. Если бы он очертя голову не бросился бы в эту ловушку, у него по-прежнему был бы аэростат, а его жизнь не висела бы на ниточке. К тому же ниточке плохого качества.

— Что же нам с вами делать? — размышляла колдунья.

«Похоронить в подвале или в саду», — безмолвно ответил писатель.

Роберта встала, подошла к окну, открыла его, принюхалась к ночному воздуху. Шел настоящий ливень. Свет из гостиной освещал сад бледно-желтым светом. Интересно, Грубер хоть раз побывал в этом царстве сорняков? Она была почти уверена, что отыщет здесь отросток Рагнеруды.

— Отправитесь допрашивать ее? — осведомился Роземонд, подойдя к ней.

— Быть может, она знает об этой зоне.

Она припала к плечу профессора истории за утешением.

— Обещайте мне не оскорблять ее, — потребовал он.

— Обещайте не терроризировать Пишенетта.

— Ну, я же не чудовище! Я хочу ознакомить его с происходящим. Что вы об этом думаете?

— Если на него напала волшебная тыква, он заслуживает хорошего отношения с вашей стороны.

Роберта ускользнула, а место на стуле напротив Пишенетта занял Роземонд. «Вот и второй берется за меня», — решил писатель, считая, что пришел его последний час. Профессор хрустнул пальцами в мертвой тишине. Потом объявил Пишенетту, использовав англицизм, который слегка оцарапал его язык:

— Вы — любитель скупое, а потому я сообщу вам совершенно невероятную сенсацию.

Писатель шумно сглотнул слюну.

— Слушаю вас. Поскольку совсем не вижу.

— Колдуньи, драконы и маги действительно существуют.

— Простите…

Жалости ради никаких ментальных пыток. Он скажет все. Если нужно, что-нибудь придумает. Он хотел заговорить, но губы отказались повиноваться. Панический страх сжал ему грудь.

— Я могу превратить вас в земляного червя и настругать мелкими кусочками, если не проявите должного внимания. Поверьте, беспозвоночные знают, что такое боль.

Пишенетт едва сдержал желание возмутиться и отрицательно покачал головой. Роземонд сжалился над ним, провел рукой по лицу писателя, вернув ему зрение и речь. Пишенетт выпучил глаза. Он прекрасно видел без глазных протезов.

— Ой-е-ей, — закашлялся он, пораженный чудом.

Роземонд махнул рукой в сторону камина. В очаге вспыхнули фиолетовые, пурпурные и желтые языки пламени. Будем проще, сказал он себе. Начнем сначала, с обширного введения в великую историю колдовства. Он встал, прислонился к камину. Пламя освещало его снизу, придавая ему сатанинский вид.

— Однажды… — начал он низким голосом.

Мало кто встречался с Рагнетрудой. То, что о ней говорили, не располагало к проведению рискованного опыта. Она была лицемерна, злобна, одарена в сотворении зла. Она занималась только своими делами, тайными и подземными. Если ей задавали вопросы, она не отвечала, а пробуждала в любопытном собеседнике дурные воспоминания или создавала свои, которые мучили его всю жизнь в виде ночных кошмаров. Или просто лгала.

Рагнетруда входила в Клуб Пяти, точного происхождения которых никто в Колледже колдуний не знал. Она была стара как мир, вернее, так утверждала. Она была воплощением Земли, как ее сестры воплощением Воздуха, Воды, Огня и Эфира, и ей было наплевать на людей.

Но, будучи бессмертной в полном смысле этого слова, она ненавидела одиночество. А потому, если ей долго не наносили визитов, могла оказаться разговорчивой, внешне ласковой и нежной. Роберта надеялась найти ее именно в этом расположении духа.