Танго бабочки - [9]
Фока внимательно смотрит на Элио. Выходит.
Отмучился, несчастный старик.
Элио. Мои соболезнования… мне очень жаль, синьорина…
Эдда. Тебе-то что за дело, что мой отец умер? Никакого.
Элио. Но я появился здесь в такой скорбный для вас момент…
Эдда. То, что ты появился в этом доме в такой момент, может быть, тоже знак судьбы.
Элио. Во всяком случае, это очень печальное обстоятельство, и я…
Эдда(резко). Хватит! Смерть – не та тема, что доставляет мне удовольствие… а только расстраивает… Подай мне успокоительное.
Элио растерянно рассматривает лекарства на столике.
Побыстрее не можешь?.. Оно в большом флаконе… на подносе… Тебе придется научиться распознавать мои лекарства.
Элио берет флакон с успокоительным и протягивает Эдде.
(Принимает таблетку.) Ты, наверное, считаешь, что я должна была устроить сцену отчаяния… биться в рыданиях… ломать руки от горя…
Элио. Да нет, я…
Эдда. Молчи. Дай мне сказать… И сядь, не маячь перед глазами!
Элио покорно садится в кресло.
(Опустошает бокал с вином.) Он не был моим отцом.
Элио(с изумлением). Как это?
Эдда. Ты плохо слышишь? Я сказала, он не был моим отцом.
Элио. А кто же он тогда был?
Эдда. Старик. Обыкновенный старик. Я подобрала его на улице несколько лет назад. Взяла в дом, чтобы мне не было одиноко по ночам. А чтобы он не засыпал, я давала ему возбуждающие средства. Видимо, переборщила. Все-таки он был стар, и сердце не выдержало… Ты понимаешь, о чем я говорю?
Элио(глядя на нее с ужасом). Понимаю…
Эдда. Он умел слушать… добрый… кроткий… И глухой. Совсем глухой. Встань.
Элио встает.
(Достает из ящика комода черную вуаль, набрасывает себе на голову. Торжественно.) Идем, Элио. Пойдем к нему. Подай мне руку. (Уходят.)
Действие второе
Та же обстановка, десятью днями позже.
Эдда, в нелепом платье для торжественных приемов, в макияже и с укладкой, сидит в кресле и курит.
Элио, слегка облагороженный – фланелевые брюки и кашемировый свитер, – развалился в углу дивана с мрачной физиономией. Также курит.
Эдда(посмотрев на Элио и покачав головой, бросает ему ключи от бара). Выпей что-нибудь, это поднимет тебе настроение.
Элио(ловит ключи и идет к бару). А вы что будете пить?
Эдда. Ничего. Печень. Врач запретил мне спиртное. Не понимаю. В мое время люди пили и ели втрое больше и умирали при здоровой печени. А сегодня все ходят вот с такой огромной печенкой. Как гуси… Уверена, у тебя тоже печень не в порядке.
Элио. Не думаю.
Эдда. Подожди немного и сам убедишься. От этого никуда не деться. Когда-то был железный век, за ним золотой, а сейчас мы на пике печеночного века.
Элио возвращает ей ключи, которые она убирает в сумочку.
Чем сегодня занимался?
Элио. Спал до полудня… Потом сходил за газетами…
Эдда. Я давно перестала их покупать. Развернешь – и рискуешь заработать инфаркт. Хотя многие их читают. Топят собственные горести, читая о чужих. Если бы каждый больше думал о своих проблемах, как это делаю я, его бы меньше интересовало то, что происходит в мире. Я как-то раз послала к черту одного придурка, который пришел ко мне с просьбой подписать петицию в защиту мира. Если люди хотят перерезать себе глотки, не надо лишать их этой возможности. Чем меньше будет населения на этой земле, тем чище воздух.
Элио. Знаете, если бы все рассуждали, как вы…
Эдда….мир в перспективе стал бы гораздо лучше.
Элио. Ну да, и в нем жили бы одни дикари.
Эдда. А разве их и сейчас не полным-полно?
Элио. Если бы люди были внимательнее друг к другу… если бы помогали друг другу…
Эдда. Ты говоришь как подрывной элемент.
Элио. Какой еще элемент! Я просто думаю, что…
Эдда. А ты не думай. Трать меньше энергии.
Элио. Но мои мысли…
Эдда. Они мне неинтересны. Я держу тебя при себе не для того, чтобы выслушивать твои мысли, а для того, чтобы ты выслушивал мои. Ясно? Как тот, который умер.
Элио. Он был глухой.
Эдда. А ты нет. Вот и пользуйся этим, потому что всегда есть чему учиться. Сиди молча, пей спокойно свой виски и не создавай себе проблем. Тем более что ни ты, ни кто другой не решите их. У тебя всего одна жизнь. Так старайся получать от нее удовольствие, как это сделала я. Ты видишь, теперь я живу безмятежной жизнью, без сожалений и угрызений совести.
Элио(с издевкой). В самом деле?
Эдда. Вы, сегодняшние молодые, сами не знаете, чего хотите. Вас все не устраивает. В отличие от вас, наше поколение было похоже на птиц, счастливых уже только потому, что живут на этом свете… Мамма миа, какой скачок сделало человечество!.. Ты бы назвал это прогрессом… но что он дал, этот прогресс, людям? Горы техники. Люди потеряли себя… они раздавлены этими мегатоннами металла. Я часто спрашиваю себя, что будет с миром, если он пойдет такими шагами и дальше? Посмотри, что делают люди с флорой… с фауной… со всем тем, что им дала природа… Они разрушают все это!.. Бабочки… ты не обратил внимания, что они почти исчезли? За все прошлое лето я увидела только одну… Причем такую маленькую и слабую, что у нее не было сил даже летать… Несчастная белая бабочка…
Элио(иронично напевает). Бабочка, бабочушечка…
Эдда. А ведь прежде здесь весной было множество бабочек. Вся терраса, сад, веранда, улица… все было в бабочках… сотни, тысячи, десятки тысяч бабочек…
«Позднее лето. Вторая половина дня. Из соседних домов доносятся голоса, звуки, шум. Либеро Бокка, крепкий старик лет семидесяти, сидя на скамье, разглядывает обложку журнала. Луиджи Палья, также лет семидесяти, выходит, опираясь на палку, и останавливается, недовольный тем, что скамья занята. После некоторых колебаний он решает усесться рядом с Боккой, который его, видимо, не замечает. Внимание Пальи привлекает журнал в руках Бокки, и он надевает очки, чтобы лучше разглядеть обложку. В ответ на восхищенное восклицание соседа Бокка поворачивается и серьезно глядит на него…».
Гондла – жених незавидный, он некрасив и горбат, к тому же христианин, но он ирландских королевских кровей. Невеста – Лера – исландская красавица, знатного рода. Ей бы больше подошёл местный жених – Лаге. Он силён, красив и удачлив, почитает языческих богов. Лаге предлагает назначить поединок за сердце Леры. Гондла отказывается от драки, очаровывая слушателей игрой на лютне, пока не появляется отряд ирландцев и Гондла не становится королём двух островов. Он собирается крестить исландцев, но те противятся и в разочаровании Гондла убивает себя мечом во имя Спасителя.
Любительскому ансамблю народной песни «Наитие» – 10 лет. В нем поют пять женщин-инвалидов «возраста дожития». Юбилейный отчетный концерт становится поводом для воспоминаний, возобновления вековых ссор и сплочения – под угрозой «ребрендинга» и неожиданного прихода солистки в прежде равноправный коллектив.
Пьеса «Сослуживцы» Эмиля Брагинского и Эльдара Рязанова стала основой для сценария к одному из самых любимых зрителем советских фильмов – «Служебного романа» 1977 года. Сюжет знаком многим: статистическое учреждение, его начальница – «синий чулок» Людмила Прокофьевна, ухаживающий за ней старший статистик Новосельцев и их коллеги, наблюдающие за развитием «романа на рабочем месте».
Последняя пьеса французского комедиографа Жана-Батиста Мольера, в которой он сыграл свою последнюю роль. Герой комедии-балета, Арган, – то ли домашний тиран, нарочно выдумавший болезнь, то ли одинокий чудак, пытающийся укрыться от равнодушия окружающего мира. Перечни лекарств и процедур становятся фоном для различных баталий – за кого отдавать замуж дочку, как молодому влюблённому найти общий язык с упрямым стариком и как оценивать медицину…