Танец судьбы - [2]

* * *

— А я уже собралась высылать за тобой поисковую экспедицию! Шторм-то разыгрался нешуточный, как я погляжу.

— Мам, мне уже тридцать один. И последние десять лет я провела на Манхэттене, — сухо ответила Грания, входя в кухню и вешая мокрый пиджак на плиту «Рэйберн». — Не нужно волноваться из-за меня! Не забывай, что я уже большая девочка.

Улыбнувшись, она подошла к матери, которая накрывала стол к ужину, и поцеловала ее в щеку.

— Может, и большая, но я знаю людей посильнее, чем ты, и не все они смогли устоять на скалах в такой ветер! — Кэтлин Райан махнула рукой в сторону окна, за которым продолжала бушевать стихия. Раскидистые ветви глицинии — коричневые, без цветков, и оттого казавшиеся безжизненными — монотонно стучали в оконную раму. — Я только что заварила чай. — Кэтлин вытерла руки о передник и направилась к плите. — Выпьешь немного?

— С большим удовольствием. Ты только присядь, пожалуйста, дай отдых ногам. А я все сделаю. — Грания подвела мать к кухонному столу и, выдвинув стул, нежно усадила ее.

— Но только пять минут! Не забывай, в шесть вернутся мальчики и потребуют чай!

Грания, разливавшая крепкий чай по двум чашкам, молча приподняла бровь — ох, уж это мамино самопожертвование по отношению к мужу и сыну! Похоже, за прошедшие десять лет ничего не изменилось. Кэтлин всегда потворствовала своим мужчинам — их потребности и желания были на первом месте. Грания вдруг осознала, насколько сильно жизнь матери отличается от ее собственной, в которой эмансипация и равенство полов давно стали нормой, и ей стало не по себе.

И все же... Мужской деспотизм, как называют подобные отношения современные женщины, давно ушел в прошлое, и в ее жизни ему нет места. Но кто из них — она или Кэтлин — сейчас более доволен своей участью? Грания грустно вздохнула и добавила молока в чашку матери. Она знала ответ на этот вопрос.

— Мам, опять ты за свое! Хочешь печенья? — Грания поставила жестяную коробку на стол напротив Кэтлин и открыла ее. Как обычно, тут было самое разное печенье: с ванильным кремом, бурбоны и круглое из песочного теста. И еще один атрибут ее детства, который привел бы в такой же ужас озабоченных своими формами современных жительниц Нью-Йорка, как маленькая атомная бомба.

Кэтлин взяла два печенья и сказала дочери:

— Давай и ты со мной за компанию. Честно говоря, ты ешь меньше чем мышь.

Грания послушно откусила кусочек и подумала о том, что вернулась домой всего десять дней назад, но вот-вот лопнет от изобилия приготовленных мамой блюд. Хотя, спору нет, среди всех ее знакомых из Нью-Йорка у нее был самый лучший аппетит. И духовку она использовала по назначению, а не как место для хранения тарелок.

— Немного проветрила голову на прогулке? — Кэтлин доедала уже третье печенье. — Когда мне нужно решить какую-то проблему, я отправляюсь на скалы и возвращаюсь с готовым ответом.

— Знаешь... — Грания сделала глоток чаю. — Я видела кое-что странное: маленькую девочку лет восьми или девяти в ночной рубашке. Она стояла прямо на краю обрыва. Рыжая, с очень красивыми длинными волосами. Мне показалось, она пришла туда во сне. Когда я приблизилась к ней, она обернулась, и ее глаза были... — она замолчала, подыскивая нужное слово, — абсолютно пустые. Девочка словно не видела меня. А потом она как будто проснулась и умчалась прочь, подобно кролику, которого спугнули на горной тропинке. Ты, случайно, не знаешь, кто это мог быть? — Грания увидела, как ее мать побледнела. — Мам, ты в порядке?

Кэтлин внимательно посмотрела на дочь:

— Ты говоришь, что видела ее всего несколько минут назад во время прогулки?

—Да.

— Ох, Пресвятая Богородица! — Кэтлин перекрестилась. — Они вернулись.

— Мам, кто вернулся? — Новость так сильно потрясла ее мать, что Грания сама разволновалась.

— Почему они вернулись? — Кэтлин смотрела сквозь окно в темноту. — Зачем им это нужно? Я думала... Мне казалось, наконец-то все закончилось, и они покинули нас навсегда. — Она схватила дочь за руку. — Ты уверена, что видела маленькую девочку, а не женщину?

— Абсолютно. Я же сказала, что ей лет восемь или девять. Я очень переживала. Она была босиком и, как мне показалось, очень замерзла. Честно говоря, я даже подумала, не привидение ли это.

— Вот уж повезло, так повезло, — пробормотала Кэтлин. — Они приехали совсем недавно. Я ведь проходила мимо того дома в прошлую пятницу, спускаясь со скалы. Окна не горели, хотя было уже больше десяти вечера. Дом был пуст.

— Какой дом ты имеешь в виду?

— Дануорли-Хаус.

— Этот огромный пустой особняк прямо на скале за нами? Но в нем ведь уже очень давно никто не живет.

— Да, когда ты была маленькая, дом пустовал, но... — Кэтлин вздохнула. — Они вернулись, когда ты уехала в Нью-Йорк. А потом, когда... это случилось, снова покинули наши места. Никто и подумать не мог, что мы снова их здесь увидим. И это нас радовало, — подчеркнула она. — В наших с ними отношениях все не так просто, эта история уходит в далекое прошлое. Что ж... — Кэтлин стукнула рукой по столу и решительно встала. — Что прошло, то прошло. И я бы советовала тебе держаться от них подальше. Нашей семье они приносят только горе, больше ничего.