Танец страсти - [28]

Я представила, как она там одна в своем роскошном гостиничном номере. Обнаружив, что меня нет, она, разумеется, послала за Томасом, и ей сообщили, что он тоже исчез. Царапнуло легкое чувство вины. Наверное, все же стоило оставить записку. Однако я глянула на два сундука у стены, и сердце мое ожесточилось. Наверняка она больше сожалеет о пропавшем со мной белье, чем обо мне самой, решила я с обидой. Ее гордость пострадает, вот и все.

На столике рядом с кроватью затрепетал огонек свечи, и на стене выросла огромная тень. В комнате не было ни одного прямого угла. Над кроватью нависали темные потолочные балки. За окном в кронах деревьев шумел ветер, ревела вода в реке. Я могла быть где угодно — скажем, в лесной сторожке в заколдованном лесу, за много миль от людей. Я подумала о лейтенанте в соседней комнате и мечтательно улыбнулась. Обняла подушку, свернулась калачиком и крепко уснула.

Под утро меня разбудил скрип дверных петель. Дверь распахнулась и ударилась о стену. Я испуганно села на кровати. В дверном проеме, покачиваясь, стоял Томас Джеймс в расстегнутой рубашке, с красным лицом. В одной руке он держал лампу, в другой — полупустой стакан вина. Кроме рубашки, на нем ничего не было.

— Моя драгоценная детка, — проговорил он.

Я не могла оторвать взгляд от его вздымающейся к пупку плоти. Что я в то время знала о мужчинах, об их природе? В Индии я видела голых мальчишек, в Европе — мраморные статуи, вот и все. В обоих случаях символ мужественности был скромен и с легкостью мог быть укрыт от взглядов. Но то, чем обладал лейтенант, фиговым листком не прикроешь. «Господи! — подумала я. — И такое скрывается под брюками у каждого джентльмена?»

— Лейтенант… — начала я.

— Ты должна звать меня Томасом.

— Томас…

Больше ничего сказать я не успела: он навалился сверху, бешено меня целуя, разрывая ночную рубашку. Придавленная его весом, я не могла шевельнуться. Его мужская плоть прижималась к моему бедру, пульсировала, словно некое животное пыталось куда-то пробраться в темноте и искало путь.

Пришлось пойти на хитрость. Откинувшись на подушки, я глубоко вздохнула. Движения Томаса были замедленные, ум затуманен портвейном. Чуть только он ослабил хватку, я вывернулась из-под него и убежала в соседнюю комнату. В замке торчал ключ, я мигом его повернула, нырнула в постель и по шею закуталась в одеяла.

Из-за двери Томас принялся умолять:

— Милая, мой цветочек! Я не хотел тебя пугать. Ну же, мой ангел, открой дверь.

Сначала он пытался уговорить по-хорошему, затем прибегнул к угрозам:

— Я отошлю тебя назад! Матушка тебя ожидает. Прекрати этот вздор сейчас же, слышишь? Я требую, чтоб ты оперла дверь.

В ответ я твердила только:

— Я устала, хочу спать, мне нужно поспать хоть немного.

Вот скотина, думала я про себя. Он что, вообразил, будто мной можно пользоваться как какой-нибудь служанкой?

На следующее утро за завтраком Томас поначалу и слова не молвил. Соблюдать правила приличия досталось мне. А я твердо была убеждена, что хотя бы один из нас двоих должен оставаться цивилизованным человеком.

— Надеюсь, вы хорошо спали. Мне так хочется поскорее попасть в Ирландию. Я не бывала там с детства.

Томас сидел мрачный, молчал и ковырял вилкой в тарелке. Я едва-едва его умаслила, чтобы он вообще соизволил заговорить.

Пока мы ехали через графства Уэльса, три ночи подряд происходили одинаковые стычки. В Монмутшире, Гламоргане и Кармартеншире мне ночами не давал спать громкий стук в дверь.

На четвертую ночь я решила, что лейтенант оставит меня в покое. Мы остановились в крошечной гостинице в Пемброкшире. За ужином Томас вел себя тихо-мирно. Я ушла к себе рано, не позабыв повернуть ключ в замке. И спокойно уснула в полной уверенности, что в эту ночь меня не потревожат.

Однако не успело пробить полночь, как меня разбудил звук упавшего на пол ключа, затем повернулась дверная ручка. Томас, который днем был совершенно очарователен, ночью преображался. Сейчас он вошел, запер за собой дверь, с насмешливой ухмылкой повертел ключом в воздухе, а затем ногой отбросил подальше тот, что был вытолкнут из замочной скважины.

— Ну, красавица, неужто ты вообразила, что сможешь так легко от меня отделаться? — проворковал он.

Я бросила взгляд кругом. Не удерешь: оконца крошечные, смежной комнаты нет, единственная дверь заперта.

Усевшись рядом на край постели, Томас погладил меня по волосам, тихонько поцеловал в шею.

— Мы много от чего отказались, чтобы быть вместе, — сказал он. — Так зачем же теперь упираться и мешкать?

Прежде чем я успела отбиться, он стиснул меня в объятиях и принялся неистово целовать.

— Лейтенант, пожалуйста! — взмолилась я. — Отпустите!

— Мне страсть как нравится, когда ты просишь.

Когда его рука добралась до груди, у меня дух занялся. Несмотря на весь мой испуг, сосок набух у него между пальцев.

— Вот видишь, моя радость, — уговаривал Томас. — Ты же сама знаешь, что хочешь меня.

Он плотно сжимал бедрами мне ноги, и я не могла шевельнуться. Его страсть ошеломляла, пыл передавался и мне.

Когда он распустил завязки на рубашке и ладонью накрыл мою грудь, я едва могла вздохнуть. Затем он взял ее в рот и нежно ласкал губами и языком.