Танец с призраком - [22]

– Странно. Ноль эмоций.

Яркий свет начинал ей резать глаза.

На Альфа «травка» подействовала, и он сидел теперь в кресле с мечтательным выражением на лице.

– Хорошая штука, – сказал он. – Помогает расслабиться.

– Можно свет пригасить чуток? – спросила Эва.

– Хозяйничай, – сказал Альф, закрывая глаза.

Эва включила торшер, выключила люстру и вернулась на прежнее место. Ей было немного обидно, что она не испытала ничего, кроме жжения в горле. Не то чтобы она стремилась «забалдеть», но всё-таки, раз уж она вытянула «особую» сигарету, почему от неё не было никакого эффекта? Подумав, Эва потянулась за пачкой и уронила её на пол.

Альф открыл глаза.

– Эй, что ты делаешь, – насмешливо сказал он. – Остановись, пока не поздно.

– Ты же сказал, что они не все с «травкой», – ответила Эва, поднимая пачку с пола и выуживая сигарету.

– Ну, смотри, – сказал Альф и щелкнул зажигалкой.

Эве опять повезло – если считать везением то, что ей попалась еще одна «улучшенная» сигарета. Она прикурила. Многого она не ожидала, просто подумала, что не мешает лишний раз убедиться, что на неё «трава» не действует. Ей кто-то говорил, что так бывает.

* * *

Позже, вспоминая тот вечер, Эва не могла с уверенностью ответить себе на вопрос, как именно произошел переход от приятельского разговора к тому, что случилось дальше. Для начала она не помнила, почему не поехала в общежитие, хотя было уже поздно и Альф вообще-то обещал её отвезти. Она могла бы напомнить ему про обещание, но не стала; а почему – впоследствии не могла сказать. Словно так и надо было. Словно они договорились, что она останется ночевать на диване в гостиной. Словно она уже сто раз так делала, и ничего такого в этом не было.

Эве было весело, она стояла вместе с Альфом у открытого окна, они курили и трепались. В комнате звучала музыка. Альф говорил, что он без ума от Хендрикса. У него на кассетах были все его альбомы. Заиграл медленный блюз, и Альф сообщил:

– А это он играл здесь, в Стокгольме. Я дико балдею от этой вещи. Называется «Red House». Шестьдесят девятый год. Меня тогда еще на свете не было. А папаша мой, оказывается, ходил на концерт. Прикинь? По нему не скажешь, что он в молодости был примерно таким, как я. Он теперь такой дядька с брюшком.

Альф добродушно засмеялся и облокотился на подоконник.

Эва раньше не слышала композиции, которая сейчас звучала. Эта музыка завораживала: длинное соло вначале, чуть ли не на пять минут; Эва уже было подумала, что петь не будут, но нет – дальше зазвучал вокал, а потом снова длинный проигрыш. Ей казалось, что музыка – живое существо; каждая нота словно физически прикасалась к ней, и это было потрясающе. Никогда раньше ей не приходилось переживать ничего подобного. Чтобы музыка так трогала – о, это дорогого стоит…

Вдруг Альф спросил:

– Помнишь, мы ездили на Эланд?

– Ага.

– Ты тогда сказала странную вещь.

– А что я сказала?

– Что ты ужасно стеснительная.

– Правда? – засмеялась Эва. У неё было прекрасное настроение. – Ах да, точно. А почему ты спрашиваешь?

Альф обнял её за плечи и развернул к себе, сказав:

– Сейчас некого стесняться.

Он смотрел ей в глаза, и Эва поняла, что это значит.

– Мы не должны, – сказала она и обнаружила, что голос её плохо слушается.

– Нам пора узнать друг друга по-настоящему, – возразил Альф. – Я жду этого уже очень давно.

Он поцеловал её – уверенно, смело, зная, что она хочет этого. Его поцелуй оказал на Эву невероятное действие: желание захлестнуло её, накрыло с головой, вычеркнуло все мысли и вопросы. А Альф продолжал, и теперь ласкал её – и она отзывалась на каждое его прикосновение.

Эва всё же попыталась опять сказать нечто вроде «мы не должны», но Альф не стал слушать, поднял её на руки и отнес на кровать, которая находилась за перегородкой. Света здесь не было, окно было зашторено. На стене висели электронные часы с крупными зелеными цифрами, они слегка освещали спальню, и Эве подумалось, что он слишком яркий. Цифра на часах, показывавшая минуты, успела смениться только на единицу, но это тянулось как вечность. Альф разделся, лег рядом с ней, и Эва опять ощутила его сильное тело, его руки, ласкавшие её – и какие-то слова (она их именно ощутила, но не разобрала) – эти слова обещали блаженство. Она уже была без одежды, но не знала, сама ли разделась или её раздел Альф.

Она знала в тот момент только одно: ни за что на свете она сейчас не смогла бы отказаться от его любви.

* * *

Эва проснулась поздно. Первое, что она увидела – зеленые цифры на стене. Двенадцать пятьдесят девять, и сразу сменилось на тринадцать ноль ноль. Она удивилась, потому что не поняла, где находится и что означают эти цифры. А потом вспомнила. Она дома у Альфа.

Он был рядом – дремал, но очень чутко, и как только Эва пошевелилась, потянулся к ней, чтобы поцеловать.

– Доброе утро, – шепнул он ласково. – Не хотел тебя будить. Ты так сладко спала.

– А сегодня что? Какой день недели? – спросила Эва, потягиваясь, как котенок.

– Воскресенье. И я тебя не отпущу.

Эва поняла, что и сама не хочет уходить сейчас.

Они опять занимались любовью. Альф был потрясающий партнер – нежный, страстный, очень внимательный, очень опытный. Он довел Эву до экстаза, и она была готова закричать от наслаждения. Потом её вынесло в небо, и она видела, как парит где-то очень высоко над землей. А после она лежала совершенно без сил в объятиях своего любовника. Бесконечное блаженство царило в её душе.