Танец над пропастью - [12]

Лицо Байрамова стало непроницаемым. Несколько минут назад ей показалось, что не было этих восьми лет, но иллюзия рассеялась: его глаза снова смотрели холодно и равнодушно. Он не пошевелился, когда Рита вышла из комнаты.

Глава 4

– Вот об этом я и говорила, – сказала Жаклин, указывая отполированным ногтем на блестящий срез кронштейна, на котором еще совсем недавно крепился один из прожекторов. Рабочие демонтировали его сегодня по ее просьбе, чтобы выяснить причину падения. – Похоже, его специально подпилили незадолго до репетиции. Нам очень повезло, что никто серьезно не пострадал!

Митя задумчиво провел пальцем по гладкому срезу.

– Кому, интересно, понадобилось это делать? – спросил он.

Рите пришла в голову мысль, которую она не сочла возможным скрывать. Она рассказала ребятам о странном звонке, на который случайно ответила вместо отца. Она и думать о нем забыла, но в свете происшедшего все приобретало иную значимость.

– Думаешь, эти ребята решили припугнуть твоего отца? – спросил Митя, нервно потирая подбородок. – Но ведь он, ты говоришь, обещал все уладить?

– Возможно, не успел, – пожала плечами Рита. – Или что-то пошло не так?

– Надо идти в полицию! – решительно сказала Жаклин.

– Нет, – возразила Рита. – Сначала я по своим каналам попробую выяснить, на что мы можем рассчитывать. Есть у меня один человечек.

Человечка звали Женя Фисуненко. Когда-то они сидели за одной партой в школе, потом, не сговариваясь, поступили на юрфак. Только Женька стал следователем по уголовным делам, а Рита занималась корпоративным правом, и их пути разошлись. Но все же иногда они перезванивались и поздравляли друг друга с праздниками. Вернее, обычно это делала она, так как Фисуненко никогда не помнил дат, кроме разве что Восьмого марта… Но он всегда был рад ее слышать, это точно. Женька давно мечтал стать сыскарем, хотя при его внешности тяга к этому роду деятельности могла показаться странной. На курсе его называли не иначе как Пупсик: небольшого роста, коренастый, с очень светлыми волосами и ресницами, нежно-розовым цветом лица и забавными веснушками на переносице парень казался воплощением добродушия и невинности еще и благодаря огромным голубым глазам и широкой, располагающей улыбке. Но это впечатление было обманчиво. Женька являлся сыщиком от бога, он не нуждался в примочках вроде сурового взгляда для запугивания свидетеля или подозреваемого, его вела интуиция. Простецкая внешность внушала доверие, поэтому ему удавалось выудить из людей информацию, которую никто другой не сумел бы получить. Женька-пупсик дослужился до капитана милиции, не прилагая никаких усилий для продвижения по служебной лестнице: он относился к редкой породе людей, которые приходят в профессию исключительно по призванию. Его мало интересовала зарплата, он мог ходить зимой в легкой курточке, пряча руки в карманы, и не возражал против того, чтобы питаться одной яичницей и вареной картошкой, только бы заниматься любимым делом. Женька был холостяком, и Рита сомневалась, что он когда-нибудь женится, потому что уже давно и счастливо был женат на своей работе. На Женькином иждивении находился только огромный пес Иваныч, помесь овчарки с афганской борзой, довольно страшный на вид, но на самом деле такой же добродушный, как его хозяин. Пес, столь же неприхотливый, как и Женька, не брезговал подбирать на улице остатки чужой еды, а его любимым местом посещения являлись окрестные помойки, где он добирал калории, которых по причине занятости или безденежья хозяина не получал дома. Надо заметить, что зарплата у Фисуненко была вполне достаточная, чтобы прокормиться двоим, но коллеги, зная Женькин характер и то, что ему для себя практически ничего не нужно, то и дело у него занимали. Он с готовностью одалживал, никогда не вел учета и полагался исключительно на порядочность должников. Женю, конечно, не обманывали, но деньги подолгу не возвращали, поэтому у него в кармане по большей части гуляли холодные питерские ветра. Если случайно заводились денежки, то он устраивал пир Иванычу, покупая ему на рынке кусок парной говядины, а себе целую кучу «тошнотиков», как он называл жареные пирожки. «Тошнотики» являлись его любимым лакомством, других деликатесов Женька не признавал. По этой причине Рита назначила встречу в уютном местечке на Сенной под названием «Кошкин Дом». Строго говоря, это обычная пирожковая, но здесь уж точно можно не бояться, что начинкой для пирожков с мясом служат домашние животные, заявленные на ее вывеске. Кроме того, тут не нужно беспокоиться за свой желудок: у Риты от одного-единственного пирожка из ларька немедленно разыгрывается изжога, а здесь их жарят на нормальном растительном масле по всем правилам, и единственное, чего следует опасаться, это лишние килограммы.

Рита знала о Женькиной привычке опаздывать, но все равно пришла на двадцать минут раньше назначенного времени. Она взяла приятелю целую гору расстегаев с рыбой и сладкий чай с лимоном, а себе – кофе без сахара. С тоской глядя на принесенное блюдо, наполненное дымящимися пирожками, Рита уныло потягивала свой кофе, думая о том, что скоро приезжает отец, а она за это время набрала почти полкило. Он всенепременно сочтет своим долгом сделать ей по этому поводу замечание! Григорий Сергеевич тщательно следил за фигурой. Не будучи склонным к полноте, он тем не менее редко позволял себе излишества в еде, с молодости привыкнув к простой, низкокалорийной пище. Он не ел сладкого, и, хотя любил выпить, к семидесяти годам его тело оставалось стройным, так что со спины его частенько принимали за юношу, чему способствовала и балетная привычка прямо держать спину. Рита пошла в отца телосложением и ростом – ее мать была миниатюрной женщиной, тогда как дочь вымахала до ста восьмидесяти сантиметров. При столь внушительном росте она весила пятьдесят три килограмма, но отец, привыкший контролировать своих балерин, замечал каждые ее лишние сто граммов. Казалось, он не желает помнить о том, что дочь не является танцовщицей, и ей не приходится ориентироваться на партнера, чтобы он легко мог поднять ее в воздух и не получить при этом перелом позвоночника. Иногда Рита начинала думать, что отцу просто нравится, когда все вокруг, включая членов семьи, испытывают трепет под его бдительным взглядом, подмечающим каждый мало-мальски видимый недостаток.