Танец на лезвии бритвы - [54]
Я расправил листок и углубился в чтение. Почерк был довольно правильный, можно было даже сказать каллиграфический. Единственное, что его немного портило слабый нажим. Хотя могла и ручка барахлить. Знакомых букв оказалось до чёрта и весь текст очень скоро был проглочен. А вот переваривание заняло времени больше чем бобы.
Если я правильно понял автора, то… Я чуть было не подпрыгнул на стуле — не люблю кресла — в них засыпаешь. В это трудно было поверить, однако так оно и было — Юрис подал голос! Моя торжественная фраза оказалась пророческой!
На радостях я пролетел над рукописью, словно чайка над тихим морем, и подобно красивой птице, нырял под всплеск тихого восторга и злости в блики фраз. И тут радость моя померкла. Я мысленно сравнил отрывки из дневников и понял что ошибся — к тому же неизвестный сжалился надо мною и на последнем листе написал: "Не помню, кто сказал — опыт плохого, есть также шаг к познанию и хорошего… Проверять не советую. Всего вам. Константин".
От досады я чуть было не смял и рукопись и листок.
— Всего вам! — видите ли! Какой добрый нашёлся! А что я буду с этим делать? Ты об этом подумал? Тут, блин, дай бог, своё пристроить! Ладно.
Я затолкал всё обратно в конверт и сунул в какой-то том. Даже не посмотрел, в какой именно.
Глава 2. Упокоище
На небе лёгкие мазки облаков — как перья. Тепло. Паучки занялись прыжками. Летают восьминогие командос, ищут места для поселения подальше от папы и мамы. Играют в «догоню-съем». Один приземлился на отшлифованную поверхность и резво побежал.
Я проводил его взглядом, погладил розовую с искрой стеллу и пошёл дальше.
"Покойся в мире" — было высечено на следующей. Жирная зелёная гусеница неторопливо ползла, неизвестно каким образом удерживаясь на гладком как стекло базальте. Вот «Й» скрылась под её телом. Я хотел было припечатать негодное создание, но гусеница видимо почувствовала угрозу и, свернувшись колечком, упала в засохшие венки. Я рассмеялся и продолжил свою экскурсию.
Памятники особым разнообразием не отличались, впрочем, как и надписи на них. Не знаю, как долго я бродил, рассматривая портреты давно ушедших из мира сего людей, но пора было закругляться. Я решил пройти напоследок по маленькой аллее, где тени танцевали на чуть влажном асфальте, где ветви сплелись в ажурный коридор, в котором и ветер успокаивался и нехотя шевелил поблекшую пачку «Мальборо». И вот быстрым шагом я шёл по зелёному коридору, и всё реже и реже поглядывал по сторонам.
На одной плите глаза мои задержались на несколько секунд, в то время как ноги продолжали нести тело к выходу. Потом они стали, словно ватные и странное чувство овладело всем моим существом.
Я вернулся к плите и стал её рассматривать. Ничего необычного — плита как плита, коих десятки, обычная надпись. Хотя… Я продолжал тупо рассматривать надгробие, а мир начинал поворачиваться. Солнечный луч упрямо подползал к буквам, ещё прячущимся в спасительной тени. Но вот золото залило канавки и выбоины и я отшатнулся. Всё же любопытство перебороло страх. Я спокойно прочёл свои инициалы и дату рождения. Некоторое время я ждал, когда засияет и дата смерти, но ничего не происходило. Всё вдруг стало расплываться. В моих руках появился пергамент. Перо затанцевало, стиснутое пальцами, но острый кончик только царапал…
…тишина… Может это просто очередное затишье перед бурей? Снова соберётся нечто в глубине сердца и застонет душа, и нервная рука корявыми буквами выведет некие слова; они попытаются своим ритмом очаровать мысль и сами, бессильные, очарованные упадут бездыханными на белое поле. Упокой их души, Господи…
Глава 3. Время собирать камни
Я неторопливо поднялся и был несказанно удивлён — вместо обшарпанной фанеры лоснилась кожа, на планке — новенькая кнопка, внизу крючок для сумки.
"Хм, может я ошибся адресом или… — подумал я и всё-таки нажал кнопку.
Внутри запел соловей. Послышались лёгкие шаги. Дверь медленно открылась и на пороге возникла фея.
— Э, день добрый, не подскажете — Константин Васев, э…
— Костик ушёл в магазин. Что-то срочное?
— Да нет.
— Если хотите, можете подождать.
Фея начала отстёгивать цепочку.
— Нет, нет. Спасибо. Я вообще-то спешу. Вот проходил мимо, думаю: Дай загляну. Передавайте привет.
Фея всё-таки справилась с упрямой змейкой и вышла на лестничную площадку.
— Постойте, я угощу вас чаем.
— Спасибо, я действительно спешу, всего хорошего. Скажите — Шмелёв заходил, он знает.
Я торопливо спустился на улицу и только там перевёл дух. У феи были черты Анны.
— А мне говорила — никого.
Отмахав парочку кварталов я с большим трудом вспомнил о какой-то двоюродной сестре Алёне, что же там Анька говорила, да, чёрт побери, когда это было то? Так и не вспомнив когда, я заскочил в трамвай, и тот повёз меня в центр.
Я сел на свободное место и расслабился.
— Молодой человек, а билетик? — раздался до боли знакомый голос.
Я поднял глаза и увидел… Анну.
— Вот, систему новую ввели, — словно извиняясь, сказала она.
— Ага, хорошо забытую старую.
Я пошарил в карманах и положил монетку на задрожавшую ладошку.
Эпилог или разговор, которого не было
— Вот так, господа, — произнёс я, очнувшись от дум.
«Посиделки на Дмитровке» — это седьмой сборник, созданный членами секции очерка и публицистики Московского союза литераторов. В книге представлены произведения самых разных жанров — от философских эссе до яркого лубка. Особой темой в книге проходит война, потому что сборник готовился в год 70-летия Великой Победы. Много лет прошло с тех пор, но сколько еще осталось неизвестных событий, подвигов. Сборник предназначен для широкого круга читателей.
Первый том настоящего собрания сочинений посвящен раннему периоду творчества писателя. В него вошло произведение, написанное в технике импрессионистского романа, — «Зеленая палочка», а также комедийная повесть «Сипович».
Это книга об удивительном путешествии нашего современника, оказавшегося в 2057 году. Россия будущего является зерновой сверхдержавой, противостоящей всему миру. В этом будущем герою повести предстоит железнодорожное путешествие по России в Москву. К несчастью, по меркам 2057 года гость из прошлого выглядит крайне подозрительно, и могущественные спецслужбы, оберегающие Россию от внутренних врагов, уже следуют по его пятам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пересматривая рассказы этого сборника, я еще раз убедился, что практически все они тесно касаются моих воспоминаний различного времени. Детские воспоминания всегда являются неисчерпаемым источником эмоций, картин, обстановки вокруг событий и фантазий на основе всех этих эмоциональных составляющих. Остается ощущение, что все это заготовки ненаписанной повести «Моя малая родина».