Танец гюрзы+Несвятое семейство - [16]

Нельзя сказать, что новообретенная подружка Владимира сильно смутилась при виде постороннего мужчины. Более того, она отметила наличие в квартире Афони лишь легким кивком в его сторону и обратилась с упреком к Свиридову:

– Ты что же это не разбудил меня в семь, Вова? Я же из-за тебя опоздаю на работу, и мне влетит.

– Ничего, скажи Феликсу, что на тебя напали несколько живописных сексуальных маньяков, затащили в подворотню и там предложили диспут о творчестве Иосифа Бродского, – не поворачивая головы, проговорил тот. – Ладно... хочешь, я позвоню твоему шефу и скажу, что ты вырывалась и кричала: «Хочу работать!» – а я не пускал.

– Ой, не надо, – пискнула Леночка, испуганно посмотрела на Фокина и ретировалась.

– Еще один способ излечиться от кошмаров, – проговорил ей вслед Свиридов. – И вообще... я не понимаю, чего ты паришься, Афоня. По-моему, у тебя под боком такой образчик женщины, что пора бы уже у тебя отжимать...

Афанасий свирепо хрюкнул:

– Только попробуй...

* * *

Уже к вечеру контуры отработки Свиридовым гонорара очертились более или менее зримо: Владимир узнал, что господин Виноградов, он же Винни, собирается в казино «Имола».

Владимир начал готовиться к приятному и содержательному разговору с человеком, который мог вывести на след убийц руководства «Элизеума».

Или самому оказаться убийцей – все дело в том, с какой степенью заинтересованности спрашивать.

Прежде чем направиться в казино, Свиридов поспешил решить два вопроса, находящихся в тесном контакте друг с другом: одежда и внешность.

Разумеется, не следовало удостаивать «Имолу» посещением под оболочкой своего естественного облика, так сказать, в природном обличье. Впрочем, с этим проблем не возникало. Владимир всегда знал, что его актерские данные в сочетании с навыками очень даже приличного гримера и стилиста давали ему возможность утверждаться в любом облике – хоть деда-паралитика на инвалидной коляске. Впрочем, сегодня такой экстремальной внешности не требовалось.

Требовалось иное: серость и неброскость.

Свиридов подошел к зеркалу и внимательно рассмотрел себя. Полковник Платонов всегда сетовал на то, что природа наделила самого лучшего из его «музыкантов» яркой сценической внешностью. Что, по мнению шефа «Капеллы» (кстати, который и сам был видным мужчиной), было для работника спецслужб существенным недостатком.

Показателен один пример: когда в восемьдесят шестом году курсанты «Капеллы» проходили восьмимесячный курс актерского мастерства, который вел, кстати, народный артист СССР, сотрудничающий со спецслужбами, Стрелец получил о себе самый лестный отзыв и полушутливое предложение переходить в театр этого деятеля культуры в случае, если его, Свиридова, выгонят из «Капеллы».

Разумеется, Свиридов отказался в такой же полушутливой-полусерьезной форме.

Владимир решил про себя тогда, что единственный храм культуры, куда он может попасть после отчисления из спецгруппы, – это церковь, где его будут отпевать.

Впрочем, как выяснилось позже, отчисленные курсанты не могли рассчитывать даже на это. Уставной посмертный минимум: погребальная урна для пепла – и все. Никаких тебе культурных программ с отпеванием, торжественными похоронами и поминками.

Владимир решил проблему внешности очень просто. Он решил сыграть мужчину средних лет, спокойного, обеспеченного и ничем не выделяющегося из ряда лиц своего – так называемого среднего – сословия. Какого-нибудь менеджера коммерческой фирмы, не очень крупного бизнесмена или серьезного программиста в банке.

Свиридов почему-то полагал, что программисты должны быть наделены чувством азарта – быть может, полагал так потому, что двое его знакомых «компьютерных гениев» разорились на игре в рулетку. Один потом застрелился, а второго посадили за попытку взлома компьютерной сети одного из крупных банков.

Владимир надел парик с великолепной по достоверности лысиной, искусно загримировал лицо под почтенного представительного мужчину средних лет. В глаза вставил линзы, меняющие и скрадывающие, оптически притупляющие их выразительный блеск. Вынув кисточки, начал наносить грим.

Затем, покончив с лицом, надел строгий вечерний костюм. На палец надел обручальное кольцо. Потом внимательно посмотрел в зеркало, откуда его меланхолично разглядывал пятидесятилетний солидный бизнесмен. Так. Работа исполнена очень прилично. Еще немножко теней под глазами и сдержанности в походке – и все.

Обозрев содеянное, Владимир остался доволен тотальным изменением своей неподобающе видной и яркой для киллера внешности.

 

В казино он пришел к одиннадцати. Заплатил за вход невозмутимому верзиле, окинувшему его коротким пристальным взглядом, и прошел в зал. Насколько он мог судить, Виноградова еще не было.

Зал казино по своему дизайну и размерам не уступал иным московским заведениям подобного же игорного профиля. Задняя стена его, почти целиком застекленная, выходила на ночную Волгу, и оттуда открывался превосходный вид.

В полутемном зале, где свет разбрасывали лишь несколько неоновых мягких ламп и крутящийся фейерверк в самом центре казино, тем не менее не казалось темно. Напротив, полумрак навевал какой-то располагающий к неспешному отдыху уют. А, быть может, это настроение сообщала даже не звучащая, а как-то пропитывающая прохладный кондиционированный воздух легкая музыка. Причем непонятно было, откуда она исходила, потому как эффект присутствия имелся, а никаких колонок или иных источников не было и в помине.