Танец Бешеной - [26]

– И все же компромат на Дарью собирали старательно, – негромко сказал Воловиков. – Такие снимочки предполагают квалифицированное и долгое наружное наблюдение, неплохие возможности по части техники…

– Это еще не означает, что она невзначай нащупала преступление века, – мгновенно отпарировал Дронов. – Не забыли историю с играми вокруг фирмы «Гексагон»? Обида выеденного яйца не стоила, но у того, кого обидели, серванты лопались от баксов, и он из чистой мстительной амбиции израсходовал дикие суммы на технику и частных сыскарей. Ради совершенно пустяшного результата, если помните… Так и здесь. «Второй план» может оказаться пустяковиной, а Дарья получит по мозгам очень даже всерьез. Давайте-ка вернемся к снимкам. Перед нами классический «золотой вариант» – когда тому, кто хочет вывести из игры неудобного сыскаря, нет нужды в подлогах, провокациях, лжесвидетелях, подкупе должностных лиц и грозных телефонных звонках из высоких кабинетов. Достаточно подкинуть снимки, а дальше все само покатится… Дарье влепили плюху, от которой она долго не разогнется. В старые времена, когда еще резвились замполиты, я был бы вынужден если не выгнать ее моментально, то перевести помощником младшего дежурного в самый захолустный райотдел. В собачий питомник, как… Ну, ты поняла. Сейчас дышится полегче, но вместо старых хлопот, ибо свято место пусто не бывает, появились новые. Визгучая пресса в том числе, и это не самое серьезное. Ситуация вам известна. И областники, и прокуратура с визгом ухватятся за такой подарок судьбы… Бляха, я заранее просчитываю реплику Ганушкина: «Говорите, вы ее как отличного опера включили в делегацию к французам? Вот она там, вместо того чтобы должный опыт перенимать, парижских штучек и нахваталась…»

– Может, и не дойдет до них… – без особой уверенности сказал Воловиков.

– Давайте будем оптимистами и станем готовиться к самому худшему, чтобы в случае чего быть подготовленными… Так вот, наша слабость отнюдь не в том, что мы из-за Дарьи оказались под огнем на поражение. Мы слабы оттого, что никто, и Дарья в том числе, совершенно не представляет, где нам искать концы и нити, ведущие к шантажистам. Они Дарью видят, а она их – нет… Верно?

– Верно, – сказала Даша. – Будь у меня возможность продолжать…

– В каком направлении? Какие версии ты будешь отрабатывать? Какие ориентировки давать агентуре? Кого брать в разработку? Растаявшего в воздухе Шохина? Ты с ним можешь завтра на улице столкнуться, а предъявить не сможешь ничего. Контакты свихнувшегося Усачева? Телестудию, за которой не видно ни малейшего повода, ни мотива? Есть риск угодить в необозримое болото…

Это были почти те же уничтожающие удары по слабым местам, что недавно мастерски провел Воловиков, и Даша молчала.

– Отстаивать тебя будем, я уже сказал. Ты у нас не пришей-пристебай, поборемся… – произнес Дронов. – Лишь бы ты сама себя не загнала в пиковое положение, когда никто для тебя ничего не сможет сделать. Вроде того, как было с Синцовым. По-человечески он прав, помог хорошим знакомым и честным людям получить от жуликов их же собственные деньги, а формально – злоупотребление служебным положением и чуть ли не рэкет… Или ты сама хочешь на вольные хлеба?

– Нет, – сказала Даша.

Генерал тихонько похлопал кулаком по столу, веско, с расстановкой приговаривая в такт:

– Не подставляться ни в малейшей степени. Улицу отныне переходить на зеленый свет даже там, где нет светофоров. Со всеми фигурантами обращаться, словно с хрустальной вазой – исключительно на «вы» и при свидетелях, чтобы головой об стенку не стукнулись и не заорали потом о рукоприкладстве… К Казминой съездишь как можно быстрее, извинишься и скажешь, что слежки и разработки никакой не было, а была деликатная охрана, из опасения, что ее жизни может угрожать маньяк. Охрана свидетеля, как в Штатах. Сыскари попались молодые и неопытные, плохо представляли разницу между охраной свидетеля на западный лад и оперативной разработкой, оттого и полезли с дурацкими вопросами к людям из ее ближайшего окружения. В таком ключе. Может, и не поверит, но ты обязана, смирив гордыню, рассыпаться перед ней мелким бесом. Чем меньше на тебя бумаг, тем лучше. Документацию по всем делам оформить в сжатые сроки и ювелирнейше. Все группы поддержки я у вас забираю. Больше они вам не нужны, а у остальных проблемы посерьезнее…

– Хоть одну машину оставьте, – умоляюще протянула Даша. – И внедренку в психушке.

– Ладно. Как-никак еще нападение на тебя нужно расследовать. Это для нас опять-таки плюс – героическая Дарья, не дрогнувшая под пытками… Что еще? Загружать твою группу пока особо не будем, дам я тебе, Дарья, еще пару дней, и не столько из особого к тебе расположения, сколько затем, чтобы на Черского и Ленина не подумали, будто они могут кого-то из наших заглотать, как воробушка… Вдруг и наткнешься на что путнее? А параллельно возьмешь дело в Солнечном. Где двойное убийство и раненый пацан. Этот их подозреваемый, который успел сознаться, меня не убеждает, и Палыча тоже.

– Да и меня тоже, – сказала Даша. – Но как же…

– Безо всяких! Я же сказал – ходить будешь по струнке. Мы обязаны тебя подать, как звезду сыска: раскрутила налет на обменный пункт, блестяще закончила дело маньяка-убийцы, а теперь энергично вгрызаешься в расследование нового зверства, взбудоражившего весь город, уже вроде бы взяла след, и грех тебя сейчас дергать на ковры из-за дурацких эротических забав с женихом, без пяти минут мужем… И чтобы никакой бутафории с Солнечным. Берешься всерьез. Палыч созвонится, перекинут материалы, поговоришь с тамошними розыскниками – и вперед с песнями.