Танцы с бубнами - [2]

Вот это было горе так уж горе! И главное дело, что утешить ее было уже некому. Тогда-то она и решила, что обязательно купит себе своего собственного коня, чтобы никакому самодуру не пришло больше в голову продать друга Лели.

Собрала деньжонок и купила.

Первый ее собственный конь был пони. Звали его Пончик. Маленький пони, которого Леля привела к ним домой, потому что отдала за него все, что имела, на содержание ничего не осталось.

Мама пришла в ужас от такого питомца, и все уверения Лели, что Пончик ничего не испортит и вообще он очень воспитанный конь, мама не воспринимала.

На все доводы дочери она повторяла одно и то же:

— Ты с ума сошла!

— Но мамочка! Хотя бы на одну ночь! Посмотри, ночь за окном! Снег! Холодно!

Пончик стоял рядом и смотрел на маму печальными карими глазами. Потом деликатно переступил своими крохотными копытцами и ткнулся маме в руку, так вкусно пахнущую свежей сдобой.

В итоге Пончик прожил у них почти две недели. На исходе первой к ним с мамой люди стали подозрительно принюхиваться в лифте и транспорте, на исходе второй коллеги на работе демонстративно подарили маме дезодорант.

Как ни печально, но с Пончиком пришлось расстаться. Он переехал в теплую обустроенную конюшню, где прекрасно прижился, нашел себе нового хозяина и отправился катать трех его ребятишек.

А у Лели к этому времени появилось уже новое увлечение — это был жеребенок.

Первый в ее жизни настоящий конь, потому что Пончик с его скромными размерами мог сойти разве что за половинку мечты. А вот Ветерок очень даже подходил.

— Тракен! — расхваливал его продавец. — Хоть в спорт, хоть в упряжь! Отдаю за копейки! Вырастет, и глазом не успеешь моргнуть.

Ну, копейки или не копейки, а тридцать тысяч за Ветерка все же пришлось выложить. То есть больше тысячи долларов по тем временам. За жеребенка не так уж и мало. Зарабатывала эти деньги Леля долго и с трудом, а отдала быстро и с радостью.

А вот рос Ветерок и впрямь не по дням, а по часам. И очень скоро стало ясно, что с чистотой породы у этой лошади прежний хозяин что-то напутал. Ну не был похож Ветерок на скаковую лошадь. Слишком тяжелый у него был шаг, слишком массивная голова и короткие оказались ноги. А вот масть была хороша: темно-рыжий, почти красный, а хвост и грива белые. Игреневый красавец! За эту масть Леля его и выбрала.

Над ней потом частенько посмеивались более опытные конники: купила лошадь за масть, но Леле было все равно. Это был первый настоящий конь, который принадлежал ей весь с потрохами, и Леля считала, что он прекрасен! Это была та самая любовь, которая возникает из ниоткуда и разрушить которую не могут ни годы, ни расстояния, ни вразумления более мудрых друзей.

И все бы ничего, но характер у Ветерка оказался не ахти. Не любил он быть послушным. В чем тут было дело, сказать трудно. То ли Леля была слишком неопытна и многое Ветерку прощала, то ли дело было в самом коне, но он очень быстро понял, что из хозяйки можно веревки вить, чем успешно и пользовался. Много ел, мало работал. Если его все же пытались нагрузить работой, быстро и чрезвычайно убедительно заболевал. Стоял понурый, тяжело вздыхал, поджимал то одну, то другую ногу. Воплощение больного, нуждающегося в уходе и заботе животного.

Но стоило снять с Ветерка нагрузки, конь тут же выздоравливал. И скакал по леваде, и резвился с другими лошадьми, и никакие недуги его не тревожили вплоть до того момента, как надо было седлаться и идти работать. Тут Ветерка снова прижимало с новой силой, чуть не падал со всех своих четырех ног, бедняга. В общем, хитрил конь, как мог, отлынивал и увиливал столь виртуозно, что в конце концов даже безоглядно любящая его Леля поняла: вершин спортивного Олимпа с таким партнером не покоришь.

— Продай ты его, — советовали Леле друзья. — Не для тебя конь. Какая-нибудь баба в деревне будет счастлива иметь такого для своих ребятишек.

Но и для детского проката Ветерок не очень-то годился. Любил он подурачиться, совсем не считаясь с возрастом своих седоков. И очень часто Леле приходилось мчаться за уносящимся куда-то в одному ему ведомую даль Ветерком, на спине которого орал от ужаса маленький всадник. Хорошо, если дело обходилось одним испугом, куда чаще неопытные ребята слетали с коня, а их возмущенные родители пытались потом подать в суд на Лелю.

Апофеозом такого поведения стала ситуация, когда Ветерок, катая шестилетнего мальчика Витю, учуял проходящую неподалеку кобылу в весьма интересном для него положении и рванул за ней. Как на грех, наездник из Вити обещал получиться хороший, несмотря на юный возраст, держался он за лошадиную гриву крепко, падать не собирался, и вместе с Ветерком они попытались оседлать кобылу, которая и сама тоже была под всадником.

Издалека Леля могла лишь наблюдать за тем, как ее любимец пристраивается у крупа кобылы, делая недвусмысленные движения тазом и всей своей задней частью. А кобыла и ее всадник более или менее успешно пытаются увернуться от возвратно-поступательной атаки незваного кавалера. И все это представление сопровождается отборным матом хозяина кобылы и истерикой Витиной мамы, как на грех пожелавшей присутствовать на занятии.