Танцы на минном поле - [48]

— Вот даже как! — майор потер перебитую в юношеские годы переносицу. Рамазан Рамазанович, у вас действительно очень важные сведения. Огромное вам спасибо! Надеюсь, вы можете нам предоставить досье на этого Санаева.

Президент стоял возле открытого окна и вдыхал морозный московский воздух. Он приятно холодил грудь и очищал мозги. Доставленное "консьержем" из МИДовского дома на Дубровской письмо гласило: "Уважаемый господин Президент! Я с глубоким уважением и пониманием отношусь к Вашим попыткам стабилизировать положение и покарать нас по заслугам. Однако, заслуги наши пока не столь велики, как нам бы того хотелось. И, поскольку речь идет о десятках миллионов людей, страдающих от наркотиков, мы не можем применять к себе то, что пошло именуется гуманизмом. Поверьте, нам крайне нежелательно нажимать на роковую кнопку, тем самым приближая час Апокалипсиса. Но вся ответственность за то, что может случиться, когда сотни ядерных килотонн взорвутся в глубине Черного моря, ляжет на Вас. Наш шаг отчаяния есть жестокая, но неизбежная необходимость хирургического вмешательства в существующую практику всемерного потворства наркодельцам. Мы еще раз требуем, и это наше единственное требование, уничтожить так называемый "Золотой треугольник". В противном случае, можете быть уверены, что Новый год в этом мире не наступит никогда. С неизменным к Вам уважением и надеждой, Ваш доброжелатель".

Президент стоял и смотрел, как над спящей Москвой кружится снег, укрывающий белым камуфляжем красные стены Кремля.

— Господин Президент, — раздался за его спиной нерешительный голос секретаря. — Может быть, не стоит… Холодно у окна… Простудитесь.

— Ты, понимаешь ли, мне не указывай, — насупился он, отходя от окна. — А то, манеру взяли, указывать. Лучше давай-ка, вызови мне генерал-майора Кочубеева, и… давай еще адмирала Баринцева. Только тихо, без шума.

Глава 13

Полковник Коновалец всегда выделял с утра ровно 1 час, чтобы покончить с массой рутинных дел, от которых не было спасения. Он взял со стола расшифровку агентурного сообщения, поступившего от некоего доброжелателя из Ленгли. Сообщение не радовало. По утверждению источника, американское руководство, обеспокоенное увеличением политической активности России в причерноморском регионе, распорядилось усилить агентурную работу. Московский резидент докладывал в Вашингтон, что его команде удалось нащупать человека, который мог бы стать источником в российском МИДе. Имя не называлось, упоминался лишь временный псевдоним — “плейбой”.

Коновалец нахмурился”. Он нажал кнопку селектора:

— Майора Жичигина — ко мне! Да, и пусть прихватит с собой материалы по последней мидовской чистке.

Майор Жичигин, более похожий на инженера с поэтическими наклонностями, внес толстую папку, бережно, словно стеклянную, положил ее на стол и, не глядя, брякнулся на ближайший стул.

— Вячеслав Всеволодович, — обратился к нему Коновалец, — мне нужна ваша консультация. В сентябре-октябре этого года вы занимались внеплановой проверкой российского дипкорпуса. Так вот, коллеги из Ленгли будут пытаться, а может, и уже пытаются, завербовать одного из хорошо информированных сотрудников МИДа, причем, скорее всего, из центрального аппарата. Понятное дело, мы должны вычислить этого типа, и, если представится возможность, использовать этот канал для передачи дезинформации.

— Понятно, — Вячеслав Всеволодович перелистал собранные в папке материалы. — Вот, пожалуйста, — это сотрудники, уволенные из МИДа по результатам проверки. Всего двадцать шесть человек, при этом четырнадцать из центрального аппарата.

Коновалец пробежал взглядом по столбцу имен, словно проверяя, не встретится ли знакомое.

— Ладно, — кивнул он, — однако я все-таки думаю, что искать надо среди действующих сотрудников. Есть кто-нибудь, кто попал под подозрение, но не был уволен со службы?

— Есть, конечно, — развел руками Жичигин. — Одни — откровенные бездельники, но, с другой стороны, и увольнять, вроде, не за что. Вторые, что называется, трудовая династия.

— Трудовая династия, это, в смысле, папенькины сынки? — уточнил полковник.

— Где-то так. Сынки-племянники, братья-сватья.

— Понятно, — кивнул Коновалец. — Знаешь, что, Вячеслав Всеволодович, давай-ка начнем с этих. Сам понимаешь, здесь возможность утечки информации возрастает. Сам, плюс родичи. Так что, давай смотреть трудовые династии. Обращай внимание на тех, кто замечен в разгульном поведении, а еще лучше, уже имел какие-нибудь трения с законом. Посмотри в своем кондуите, есть что-нибудь на эту тему?

Вячеслав Всеволодович задумчиво углубился в лежащие перед ним бумаги. — Наиболее вероятны, пожалуй, вот эти трое, — спустя некоторое время сказал он, выкладывая перед начальником на стол листы с пояснительными записками.

— Агеев, Мухановский, Протопопов, — прочитал Коновалец. — Погоди, Мухановский Альберт Федорович, это что, сын того самого Мухановского?

— Именно-именно.

— Он что, еще работает? Я думал, после лаосской истории он уже где-нибудь на вокзале пирожками торгует.

— Это сын-то Федора Мухановского?

— Да, это ты прав, — вздохнул Коновалец. — У него, где ни упади, — везде соломка подстелена.