Танцуют все! - [4]

А за столом, купаясь в солнечных лучах, но не получая от этого ни капли удовольствия, сидел герцог Эйден.

Девушка замерла в пяти шагах от стола, вежливо склонила голову и произнесла:

– Вы звали меня, и я пришла, мой лорд.

Замерла, ожидая хоть какой-то ответной реакции, и попыталась отстраненно оценить своего отца. С новой точки зрения, не как послушная дочь своего повелителя, а как противника в предстоящем поединке. Время растянулось, будто капля меда, медленно скатывающаяся с листа. Итак, среднего роста, сухощавый и статный, узкое бесстрастное лицо с сурово сдвинутыми густыми бровями, орлиный нос, холодные темно-карие глаза. Довольно изящные руки скорее музыканта, чем бойца, спокойно лежат на столешнице поверх каких-то бумаг. Спокойствие и уверенность в собственных силе и уме… Мужчина обжег девушку недовольным взглядом, на что та безмятежно улыбнулась. Герцог, похоже, для исправления осанки проглотивший шпагу, выпрямился еще сильнее, пытаясь стать выше, не поднимаясь из-за стола.

– Разумеется, – равнодушно бросил лорд, – но я надеялся, что ваш вид во время визита окажется более подобающим.

Тихий голос, похожий на шелест увядшей листвы под ногами, одной своей интонацией, холодной, как ледники горных вершин, мог вогнать в ступор любого человека.

– Увы, милорд, – не чувствуя ни капли раскаяния, ответила Лина, – мне не хватило времени. Надеюсь, мой вид не слишком оскорбил ваш изысканный взор. Молю о снисхождении, – начала она извиняться, отметив, что стиль общения благородного родителя ни капли не изменился.

Чуть дернув уголком рта, герцог прервал ее речь:

– Теперь это не главное!

Вот уж точно.

– Вы, разумеется в курсе того, что ваш дебют по личному пожеланию его величества состоится этой осенью, а конкретно, через пять дней. Совместное приглашение уже получено из дворцовой канцелярии. До того времени потрудитесь привести себя в порядок. Вам будут выделены будуар, модистка и гардероб.

Лина дернула подбородком, сцепила руки за спиной и качнулась на носках.

Кажется, демонстративно деловитое равнодушие отца скрывает за собой яркие, бурные эмоции. Как она раньше не понимала? Глубоко вдохнув, она покорно продолжила выслушивать указания.

– Не забудьте высказать благодарность герцогине Эйден за предоставленное вам необходимое количество горничных, ее согласие сопровождать вас и представлять на первом балу, – холодно изложил герцог свои пожелания.

Ведьмочка с трудом сохранила спокойное выражение лица, вспомнив трех лягушек, посаженных в корсаж сей дамы, и ее громкие возмущенные вопли.

– И потрудитесь явиться завтра в это же время на урок этикета и танцев. На сегодня – все! Вы свободны, – чуть склонил голову герцог.

– Благодарю вас, мой лорд. – Лина склонилась в безупречном поклоне. – Я приложу максимум усилий к тому, чтоб не разочаровать вас.

– Надеюсь, – пробормотал отец, угрожающе сдвинув брови.

Девушка выпрямилась, лихо развернулась на каблуках и, четко печатая шаг, вышла в коридор, усмехаясь во весь рот. Надейтесь, мой лорд, надейтесь, только, боюсь, все равно получите совсем не то, что ожидаете!

Разговор с отцом будто бы вырвал майл'эйри из сомнамбулического транса. В голове заклубилось множество планов, один другого занимательнее. А для начала… Но что это? Из-за одной двери донесся детский плач. Надо же, ребенок! Чей? Неужели наследник герцога? А она даже не знает… Где тогда остальные сестрицы? Лина мгновенно принялась высчитывать. Младшей десять или одиннадцать лет, а старшей, кажется, тринадцать или четырнадцать? Ну что поделать, не любила она родственниц… Значит, две совершенно точно сидят в родовом замке под присмотром старой няньки, а остальные постигают науки в Школе Благородных Искусств. Конечно, это полезная традиция – давать благородным девицам хоть какую-то профессию, но почему именно для нее герцог выбрал весьма нетрадиционное место обучения? «Ладно, все тайное когда-нибудь становится явным, и с этой загадкой мы разберемся уж как-нибудь», – пообещала себе девушка и толкнула дверь, из-за которой доносился крик.

Посмотрим…

Вошла и зажмурилась, когда по барабанным перепонкам ударил негодующий вопль младенца. Но в светлой просторной комнате было пусто, а вот в следующей… творилось нечто. В украшенной синим бархатом колыбельке лежал ребенок и самозабвенно вопил. Вокруг бестолково носились две няньки, предлагая ему то погремушку, то молочко в бутылке, то теплые простыни, а молодая герцогиня, наряженная в лимонно-желтое платье, раздраженно трясла каким-то амулетом и ругалась не хуже Тьеора. Сейчас она не выглядела особенно довольной жизнью.

– Да что же, Тьма побери ее, случилось с этой штукой?! И когда же он наконец замолчит? – гневно топнув ногой, крикнула она. – Герцог очень не любит бесполезного шума!

– О да, – заметила Лин, наблюдавшая за сей чарующей картиной, прислонившись к косяку. Потрясающе! Никаких жаб не надо! – У вашего шумопоглощающего амулета просто заряд кончился.

Воцарилось молчание, причем со стороны младенца скорее заинтересованное. Девушка подошла ближе, с интересом заглянула в колыбель и сделала козу. Мальчик! И семейное сходство налицо. Кареглазый ребеночек расчетливо прищурился и опять надул щеки в попытке оглушить присутствующих. Бездна и ее порождения, надо было поздравить герцога с долгожданным наследником! Вытащив из кармана голыш, Лина вручила его ребенку и, пообещав еще подарочек, повернулась к герцогине.