Танцующая танец цветущей черешни - [46]

Ее зов так сильно отзывался во мне, что я отклонилась от своего курса…

Подлетев поближе, маленькая звездочка увидела Мастера. Он тихо напевал какую-то мелодию. Мелодию Вселенской Любви.

Случайности не случайны, — подумала звездочка и ярко заискрилась каким-то особенным непонятным ей светом.

Позже она поняла, что это был свет ее Любви и Благодарности всем Тем, кто помог ей прийти в эту точку Вселенной.

Она так ярко сияла и радостно танцевала в темно-синем небе, что люди с земли смотрели на нее и думали, что она сейчас упадет. Но руки тех, кто выращивает звезды, заботливо поддержали ее. И она осталась там, наверху…

Она и сейчас сияет там теплым и нежным светом. Светом своей Любви.

Однажды, совершенно случайно я познакомилась с Венским Мастером. И это знакомство повернуло мою жизнь на изнанку… Изнанку, которая оказалась намного лучше моего потрепанного жизнью лица.

Он часто приезжал по своим делам в Испанию и почти всегда заезжал к нам в гости. Бабушка Анита каждый раз предлагала ему остаться, погостить у нас подольше, отдохнуть от дел, от его бесчисленных пациентов, от будничных забот. Иногда Венский Мастер соглашался, и тогда для меня наступали дни осознаний, открытий, переворотов моего сознания.

С ним было очень интересно и необычно. Я готова была его слушать целыми днями. Он говорил так просто и глубоко, что мне иногда казалось, что моя голова сейчас перевернется вверх тормашками и все, что было в ней привычного и понятного высыплется прямо на пол.

Тем поздним вечером мы сидели в саду. Тихо потрескивал огонь в жаровне, стоящей неподалеку от наших плетеных кресел. Чай был уже выпит и чашки на столе стояли пустые, белея своими фарфоровыми стенками. Блюдца под ними отражали темное небо и отблески огня, а чайник возвышался над всем этим, словно восточный минарет над сказочным городом.

Темное звездное небо, восточный минарет чайника, теплая летняя ночь, языки огня, облизывающие поленья, все вместе это создавало какое-то необычное ощущение камерности Вселенной. Звездное небо казалось всего лишь куполом большого восточного шатра, внутри которого в креслах сидели: я, бабушка Анита и Венский Мастер.

«Интересно, — подумала я тогда, — кто мы все-таки в этом мире? Зрители, гости или главные действующие лица?»

Я смотрела на огонь. Змейка раскаленного жара вилась по углям, разукрашивая их огненными узорами. Их края седели и тихо осыпались. Иногда что-то там в огне потрескивало и тогда вверх взвивались огненные искры. Они как маленькие сияющие пчелки летели куда-то вверх, к звездам. А я провожала их взглядом. Смотрела на это глубокое темное небо, на звезды, потом на догорающие угли, потом на новые искры, взлетающие вверх…

Я словно пыталась что-то рассмотреть в этом многообразии узоров Вселенной. Что-то понять, что-то почувствовать, что-то услышать…

Венский Мастер тихо сказал мне:

— Возвратись из реальности к сновидениям, которые могут быть иногда более реальны, чем реальность. Это как сон в сновидениях о сновидении во сне, о человеке, который видит сновидения.

Не похоже ли это на тибетскую мудрость. Следить за наблюдателем во время наблюдения наблюдателем наблюдателя, когда наблюдатель наблюдает наблюдателя.

Наблюдай за ним, когда ты его целуешь поверхностным поцелуем. Когда ты трогаешь его язычком слегка, за уздечку между его верхней губой и зубами. Улови изменение его дыхания. Вдохни его в себя глубоко. Запусти слово «Да». Растворись. Раствори его в себе. Отпусти дальше. Целуй его по-другому. Следи за своим поцелуем. Следи за ним так, как он бы следил за твоим поцелуем, когда ты следишь за его поцелуем.

Следите вместе за поцелуем друг друга. Уходите в самую глубину друг друга в том месте, где рождается Инь и Ян. Где Солнца свет, тьма и Луна соединяются тонкой гранью, которая называется предрассветная полоса или предзакатная точка, где обрываются все нити дневного и начинают падать с неба звезды.

Подари себе однажды это состояние. Окунись, утони в нем, сделай его своей сутью и передай его своему возлюбленному.

И тогда будет не важно, кто за кем наблюдает и что при этом наблюдает наблюдатель за наблюдаемым наблюдателем. Ибо вы оба утонули в любви.

И нет грани между иллюзией и реальностью.

Ибо все едино…

С того дня она полюбила смотреть на огонь. Она открыла для себя в нем что-то необычное и завораживающее. То, что успокаивало ее ум и останавливало движение мыслей.

А еще огонь что-то очищал и плавил внутри нее. Может быть, он аккуратно выжигал из ее сердца обиду, что закрыла его когда-то, а может, растапливал лед, который появившись, чтобы защищать от боли, превратился в ее ледяные оковы. Она сама не понимала, что в ней происходит. Она просто чувствовала, как что-то в ней меняется, плавится, очищается. Будто бы в горниле своей печи какой-то средневековый алхимик превращал свинец ее души в чистое золото.

Теперь она не расставалась со своим дневником. Ему уже не грозило быть заброшенным и пылиться на какой-то дальней полке в шкафу, как было дома, перед ее отъездом. Или лежать вместе с ненужными вещами на дне чемодана. Теперь, даже когда она спала, он был рядом — лежал возле ее подушки.