Танцующая танец цветущей черешни - [44]

Стоянка такси. Машины на ней издалека похожи на черных жуков, сложивших свои желтые крылья-двери. И ведут они себя тоже, как настоящие жуки. То стоят неподвижно, отдыхая, то крутятся отъезжая. То приезжают, хлопают своими дверями — крыльями и вновь становятся неподвижными на какое-то время, чтобы чуть позже возобновить свое движение в только им известном направлении. Одна из таких машин-жуков повезет меня в маленький испанский городок к моей бабушке. Еще совсем немного и я смогу обнять ее, вдохнуть родной теплый запах. А потом, как в детстве, спрячу лицо в ее ладонях. И сразу все переменится. Мне сразу станет так спокойно и легко на душе.

Она ехала в такси и вспоминала о своем радостном и беззаботном детстве. Появилось какое-то странное ощущение, что она сейчас вновь вернется в него. Еще немножко и снова станет маленькой неугомонной девчонкой с большим бантом на длинной косичке и постоянно сбитыми коленками и локтями. Девчонкой, которая любила лазать по большим старым деревьям бабушкиного сада и собирать черешни для вкусного варенья.

В этих воспоминаниях о детстве время в дороге пролетело незаметно. И вот уже такси остановилось перед бабушкиным домом. А бабушка Анита уже стояла возле входа в дом и встречала Амелию. Со стороны могло показаться, что водитель такси или Амелия предупредили ее о том, что они подъезжают. Но водитель не знал бабушку, а Амелия ей не звонила, потому что хотела своим приездом сделать сюрприз.

Амелия удивилась: Как же бабушка узнала, что она подъезжает к ее дому?

Бабушка только улыбнулась и прижала ее к своему сердцу. И сразу все вопросы растворились, на душе стало так спокойно и безмятежно…

Взяв вещи и отпустив такси, Амелия с бабушкой пошли к дому. С каждым шагом Амелия чувствовала, как в ней словно что-то оживает, что-то пробуждается в ее памяти и ощущениях.

Они вошли в дом. Дом казался таким же, как и много лет назад. В нем почти ничего не изменилось. Только несколько новых для Амелии вещей, новые занавески и покрывало на диване. И еще большой круглый стол…

В гостиной на большом круглом столе, стоявшем посередине комнаты, лежали два огромных серебристо-серых мотка шерстяных ниток. Они мне напомнили молодые груди, наполненные жизненной силой, способные взорваться огромной любовью, но тела видно не было. На столе лежали одни груди. Я замерла от непонимания, что же это такое?

Я стояла и смотрела на эти два мотка ниток, а думала о нем. О том, как он когда-то целовал меня и говорил мне, что я прекрасна… А еще о том, как мы хохотали и дурачились, когда мерили его руками мою талию и его ладонями мою грудь. Кто-то из нас услышал, что если мужчина может двумя руками обхватить талию своей женщины и ее груди умещаются в его ладонях, то они будут счастливы вместе. А у нас почему-то не получилось быть вместе, и он почему-то ушел, хотя моя грудь идеально подходила к его ладони. Тогда она, правда, была какой-то другой. Я бы сказала, веселой и задорной. А сейчас моя грудь кажется одинокой. Она словно повторяет мое внутреннее состояние. Она как и я поникла от тоски по нему.

Я почувствовала, как на мои глаза навернулись слезы. Вокруг меня словно опустился туман, и нитки поплыли куда-то вдаль. Поплыли куда-то вместе с грудью, которая где-то потеряла свое тело…

В комнату вошла бабушка Анита. Увидела меня застывшую возле ниток, подошла, обняла своей тёплой рукой и сказала:

— Что моя голубка, устала, совсем запуталась…

Что же это в твоей головушке такое творится? Это просто нитки… Штанишки буду вязать. Соседка просила связать для дочки. В Норвегии они сейчас живут. Знаешь, холодно там, ребёночка родить не могут. Когда холодно — неуютно, и деткам тоже. Не идут они… А будет попа в тепле и детишки станут рождаться. Вот и попросила она меня связать теплые штанишки с молитвой и любовью, чтобы мальчишки и девчонки рождались. А это нитки для вязания… Пошли, милая моя в кухню, поешь, а потом вздремни с дороги. Сон, он помогает.

Я улыбнулась, обняла бабушку, вдохнула глубоко её тёплый запах любви, нежности, доброты и пошла кушать.

Пока ела, произошло что-то не понятное. В моей голове словно прорвало какой-то огромный нарыв, из которого начала куда-то истекать вся накопившаяся гадость: обида, раздражение, ревность, зависть, отчаяние, боль. Все внутри меня очищалось, наполнялось каким-то теплым жидким сияющим и переливающимся светом. Что-то растекалось по телу теплом и еще чем-то незнакомым, может любовью или какой-то гармонией. Потом где-то в середине груди заныло, заболело так, как будто кто-то давил на старый ушиб. Но вместе с этим появилась какая-то тишина, умиротворение и приятная пустота. Захотелось свернуться калачиком и уснуть. Я пошла в комнату, легла на диван, укрылась мягким бабушкиным пледом и прикрыла глаза…

На площади стояла старая-старая церковь, и двери у неё всегда были закрыты. Но в этот день было что-то удивительное. Собирался пойти дождь, и почему-то дверь церкви была открыта…

Я долго стояла перед старой церковью. Что-то побуждало меня туда войти, а что-то меня останавливало. Я наблюдала в себе это противодействие двух начал, а потом пересилила себя и зашла. А может я и не пересиливала себя, может это мое женское любопытство взяло верх над моими сомнениями и страхом…