Танцовщица грез - [62]

– Что ж, – печально вздохнула Сибелла, – другого выхода просто нет.

– Ты права, Сибелла, – усмехнулся Димпьер. – Нам действительно ничего не остается делать, как исполнить пожелание его величества. Или каприз. Называйте это, как хотите. Поэтому накиньте на плечи шали или платки. В зале может оказаться прохладно. И пойдемте к столу его величества короля Франции.

* * *

Мишель, Сибелла, Луи, Ролан, Андрэ и Димпьер были удостоены чести сидеть почти в голове длинного стола под белоснежной скатертью, сервированного золотыми и серебряными приборами и ломившегося от яств. Но при этом их разбавили другими гостями. Так что каждому пришлось довольствоваться соседями справа и слева, о которых они не имели никакого представления. Утешением могло служить разве что близкое соседство с королем, восседавшим, как и положено, во главе стола. Остальную труппу рассадили по соседству, за столом поменьше…

Мишель чувствовала себя неприлично оголенной, а потому – прескверно. В легком хитоне было очень удобно танцевать на сцене. Но сидеть в нем за столом, а тем более – королевским… Бр-р! Мишель закуталась в шаль и съежилась, чтобы не привлекать к себе внимания.

Исподтишка она принялась наблюдать за дамами и мужчинами, уже рассевшимися за столом. С близкого расстояния обилие грима и пудры на лицах производило неприятное впечатление. Справа от нее сидел довольно полный джентльмен с манерами лондонского денди. Он обернулся к Мишель, несколько мгновений внимательно смотрел на нее, а потом сказал с веселой улыбкой:

– А знаете, вы танцевали просто чудесно! Я уже целую вечность не получал такого удовольствия!

– Спасибо, месье, – ответила Мишель, глядя в пол. – Сегодня здесь собралась очень утонченная и понимающая публика.

Джентльмен выгнул брови дугой и неожиданно рассмеялся:

– Видите ли, это потому, что мы здесь изголодались по настоящему искусству. Иногда в Фонтенбло можно просто умереть от скуки. Мы постоянно стараемся найти что-нибудь новое и интересное. Или хотя бы приличное развлечение. Но это так трудно, дорогая! Невероятно трудно!

Мишель была поражена. Этот джентльмен считает здешнюю жизнь скучной? И это он говорит о дворце в Фонтенбло! Возможно ли это?

– Это все равно что плыть на большом корабле, – раздался голос слева. – Вокруг вас всегда одни и те же люди. День за днем. И распорядок для всех единый, пусть даже очень хороший. Но все равно быстро одолевает нестерпимая тоска.

Еще не видя автора этих слов, Мишель узнала его голос. И почувствовала, что покраснела.

– Мистер Маклевен! – воскликнула она, поворачиваясь. – Вот уж не ожидала здесь вас встретить!

Голос Мишель прозвучал радостнее, чем она бы хотела. Но ей действительно было приятно увидеть умного и интересного человека среди придворной мишуры и чванства.

– Да, мисс Вернер, вы не ошиблись, – ответил Маклевен, чуть наклонив голову в знак приветствия. – Это действительно я. Какое удивительное совпадение, что мы оба оказались здесь в одно и то же время! Должен сразу же заметить, что балет был чудесен. А вы танцевали выше всяких похвал!

– Спасибо, сэр!

– Я вижу, что вы сумели неплохо приспособиться к французской жизни. Кругом только о вас и говорят. Называют лучшей балериной из всех, кто когда-либо приезжал во Францию из английских колоний. Причем известность к вам пришла удивительно быстро. Несомненно, благодаря вашему таланту, трудолюбию и, конечно, очарованию!

Мишель почувствовала, что начинает уставать от бесконечного потока похвал и комплиментов.

– Мне посчастливилось попасть к удивительному педагогу и стать участницей его хореографической группы, – сухо ответила она. – А вы чем занимались все это время?

Маклевен откровенно рассмеялся:

– Браво! Вы ищете возможность, не обижая меня, спросить, что я здесь делаю? Каким образом никому не известный молодой шотландец очутился при дворе французского монарха? Не надо смущаться, мисс Вернер. Ведь эти вопросы вполне естественны!

Мишель действительно почувствовала себя неудобно и постаралась отвести взгляд. Но тут увидела, что король внимательно смотрит на нее и улыбается. Она покраснела еще больше.

Мишель никак не могла понять, что с ней происходит. Почему она все время смущается и краснеет? Почему при разговоре с этим шотландцем сразу же почувствовала себя неловко?

Она ощутила прикосновение пальцев Маклевена к своей руке. И не могла не вспомнить вкуса его губ… Там, на корабле… От подобного воспоминания Мишель стало совсем не по себе.

– Боюсь, что тогда я был не до конца откровенен с вами, мисс Вернер, – тихо сказал Маклевен.

От удивления Мишель тут же пришла в себя:

– Что вы имеете в виду?

– То, что не все рассказал о себе.

– Но разве кто-нибудь из нас обязан рассказывать другому всю правду о своей персоне?

– Это так. Но я очень старательно обходил любые подробности своей биографии. Вы не знаете, кто я, чем занимаюсь, каково мое положение в обществе. Не так ли?

– Да.

– Этому были свои причины. Дело в том, что я путешествовал инкогнито. Часть из того, что я тогда вам рассказал, было правдой. В моей семье действительно существует обычай, чтобы старший сын перед вступлением в наследство совершил путешествие по свету, дабы набраться ума и опыта. Но я не сказал вам, что путешествовал инкогнито. Для того чтобы увидеть все глазами простого человека, а не знатного отпрыска.