Танцоры Аруна - [43]

— Еще увидишь. — Сефер облокотился на подушку, откинув волосы назад. — Но разве не могут пригодиться умения управлять стихиями, переносить предметы или узнавать правду?

— Каким образом узнавать?

— Разум не способен лгать. В мыслях все правдивы. Как это полезно, скажем, во время переговоров. В Совете Городов или в Совете Кендры-на-Дельте, наряду с секретарями, приставами и стражниками, появляется человек, способный узнавать правду в головах других…

Конечно, в этом была бы очевидная польза. Обрубок начал зудеть, и Керрис его растер. Для работы, о которой говорил Сефер, не требовалось двух рук. Выходит, он может совершенствоваться в искусстве, не думая о своем увечье? Однорукий писарь нуждается в помощи-перья очинить, чернила развести… А тут нужен только разум…

— Что мне предстоит?

— Многое ты уже знаешь. Попробуй сейчас соединиться со мной.

Закрыв глаза, Керрис собрался. Его сознание вновь должно стать подобным руке и послушно протянуться к человеку перед ним… Он не встретил ожидаемого препятствия. Возникло ощущение тепла, доброе, манящее. Потом пропало его тело. Он оказался в бездне, сияющей и безграничной. Падение замедлилось. В его существо вливались ясные чувства, складные, как песня, и кто-то направлял их стремительный ток. Перед ним возникли образы памяти: тучные созревающие поля под высоким небом, женское лицо, неуловимая мелодия, вкус фетака, улыбка Кела, запах дыма в морозном воздухе, изгиб руки, обхватившей крепкими пальцами ручку косы… Из глубины выступили боль и обиды детства, страдания от чьей-то смерти… Чужое горе обожгло, и Керрис подался назад. Увидел свое тело, лежащее без движения на подушках, и закрыл глаза-глаза Сефера. Потом открыл и посмотрел, как, повинуясь ему, шевелятся пальцы на руке.

— Довольно, — это говорил ему владелец руки. — Ты теряешь связь со своим телом.

Он повиновался, осторожно выбрался назад и вернулся в привычную оболочку.

Тело отозвалось холодом. Керрис не мог отдышаться. Возвратилось осязание, мягкость подушек и неровности переплетений циновки. Сознание озарилось новым светом.

Сефер поднес питье в стеклянном бокале. Керрис отхлебнул, смакуя вкус и аромат лимона. Он испытал только что нечто, совсем не похожее на торнорские «видения» или опыты, подсказанные Келом. Не верилось, что это исполнено им. Может, все дело в его учителе?

— Я действовал самостоятельно? — нерешительно спросил Керрис.

Сефер кивнул.

— Я просто не препятствовал тебе.

— Как это называется?

— Глубинное исследование. При его выполнении требуется крайняя осторожность. Слишком легко повредить себе и причинить вред другому.

— Я не…

— Ты был аккуратен. Пока неумел, но осторожен. В случае ошибки ты сразу же ощутил бы ее на себе. Дар предостерегает болью того, кто им владеет, и, испытывая боль, нельзя воспользоваться внутренней речью. Это команда немедленно отступить.

— После того как я попадал в Кела, у меня всегда болела голова и глаза.

— Обычная история. — Сефер поглаживал живот. — Многие реагируют так.

Керрис потягивал лимонад. Сейчас живостью и ясностью ума Сефер вызывал почти что восхищение.

— Вы поверили в меня. Спасибо.

— Почему я должен был думать иначе? Я знал, что ты незлоблив. Доброжелательные люди не бывают иными в мыслях.

— Но я не… — Керрис замолчал. Все его свойства и черты начинались с «не»: неуклюжий, неумелый, не имеющий руки…

— Керрис, — с укоризной сказал Сефер. — Ты не глуп и не слабосилен. Напрасно ты поверил не понимавшим тебя торнорцам. Можно сказать, знающий и довольно привлекательный молодой человек. Если я тебя не убедил, спроси у брата, — озорно закончил он… И легко проник в сознание, развернув череду желанных образов: Кел улыбается, Кел нагой, волосы Кела ниспадают на гладкую спину…

— Хватит, — взмолился Керрис. И тут же все прекратилось.

— Прошу прощения, — сказал Сефер, продолжая улыбаться глазами. — Я, кажется, переборщил.

Желтое пятно окна светилось на бумажной стене. Он нарочно дразнит, рассудил Керрис и спросил:

— Я тоже могу вот так?

— Вносить образы в сознание другого? После известной подготовки сможешь. Прием этот осваивается читающими мысли без особого труда. Смысл в том, чтобы, коснувшись образа, не стремиться к постижению его сути, а закрепить впечатление. Так же, как, касаясь предмета, ты сразу узнаешь его форму и фактуру, еще не предполагая о значении этой вещи.

— Можно попробовать?

— Для этого мы здесь. Приступай. — Сефер поманил рукой, приглашая.

Керрис пустился вперед. Они встретились.

— Легче касайся, — предупредил наставник. Сверкающая прохлада его сознания расстилалась гладью. А я как паук-водомерка на пруду, подумал Керрис, и в нем отозвалось веселье Сефера. Он чуть продвинулся, отступил и попробовал снова. Чувствовалось, что прикосновения слишком грубы.

— Все верно?

— Нет. Уходи.

— Что у меня было не так? — спросил он, вернувшись в себя.

Сефер потер подбородок.

— Твой дар слишком уж силен и давит на сознание другого. В этом все дело. А ты не пробовал ограничивать себя, устанавливать барьеры?

— Даже не пытался. А как?

— Представь себе стену, которая должна нас разделить, — кирпичную или каменную, как вздумается, но без единой щелочки и не имеющую конца. Через эту стену нельзя перебраться, ее невозможно разбить. Думай о ней.