Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья - [113]

16 августа того же года фрайграф назначил жителям Гёрлитца новый окончательный срок для явки в суд, заверив их, что в случае неповиновения «он будет вынужден, к своему огромному сожалению, вынести им самый тяжкий и суровый приговор в отношении личности, жизни и достоинства обвиняемых». Повестка в этот раз была найдена на полу монастырской церкви. В ужасе городской совет обратился к архиепископу Кельна и собственно к фрайграфу, чтобы их избавили от этой необходимости, но напрасно. Граф не снизошел до того, чтобы обратить какое-либо внимание на их просьбу, и, когда они не появились в назначенный срок, объявил город Гёрлитц вне закона за неповиновение.

Похоже, что Веллер по той или иной причине выдвинул обвинение и против города Бреслау, поскольку в опубликованном указе об объявлении Гёрлитца вне закона он тоже фигурировал. Этим решением каждому человеку было запрещено под страхом объявления и его вне закона предоставлять крышу жителям любого из этих двух городов, принимать пищу и пить или же вступать с ними в какое-либо общение до тех пор, пока они не примирятся с трибуналами фемы и не удовлетворят требования истца. Веллер сам прикрепил копию этого указа в рыночный день в Лейпциге, но тот немедленно был сорван кем-то из жителей Гёрлитца, оказавшимся там.

Представители двух городов, Гёрлитца и Бреслау, встретились в Лигнитце для того, чтобы обсудить ситуацию и придумать, какие меры лучше всего предпринять, чтобы освободиться от этой системы преследования. Они решили, что совместно и каждый по отдельности будут защищать себя и свои решения через публичные заявления, которые необходимо разместить в Гёрлитце, Бреслау, Лейпциге и в других городах. Они также решили пожаловаться о своих несчастиях в рейхстаг в Праге и попросить его заступиться за них перед архиепископом Кельна и ландграфом Хессена. Они так и поступили, и рейхстаг выполнил их пожелание. Тем не менее его добрые услуги не возымели результата, и ответ ландграфа ясно продемонстрировал, что тот либо не властен над своим фрайграфом, либо он втайне был удовлетворен его действиями.

Неугомонный Веллер теперь решился захватить нескольких жителей Бреслау и Гёрлитца в Хейне и других городах Мейсена. Но те расстроили его планы, получив обещание защиты и охранные грамоты от герцога Георга. Веллер, однако, не отступил и, когда герцог Альберт вернулся из Голландии в Мейсен, обратился к нему и получил его покровительство. Но здесь ему снова помешали, поскольку, когда верховный бейлиф и городской совет Гёрлитца проинформировали этого правителя о реальном положении вещей, он лишил Веллера своей поддержки. Измотанные непрекращающимися тяжбами города через короля Богемии обратились к императору Фридриху III, чтобы тот приказал всем своим подданным воспрепятствовать действиям трибунала в Бракеле и всех фрайграфов и шоффенов. Когда такие указания были ими получены, они постарались тайно доставить их в городской совет Дортмунда и фрайграфу Бракела. Подобным путем они, как могло показаться, должны были положить конец своим мучениям до скончания дней Веллера. Однако в 1502 году его сын и зять повторно выдвинули обвинения против Гёрлитца. Фрайграф Эрнст Гогенштайн вступился за них, но городской совет, строго придерживаясь своего прежнего решения, заявил, что они могут искать удовлетворения своих требований лишь в своем или вышестоящем трибунале. Рассмотрение этого вопроса на 10 лет было прекращено, пока он снова не был поднят неким Гаем из Таубенхайма, и, вероятнее всего, дело было разрешено полюбовно.

Как уже говорилось, тайные трибуналы фемы распространяли свои притязания на рассмотрение дел даже в Балтии. Так, известно о гражданине города Данцига по имени Ганс Голлогер, который, будучи фрайшоффеном, был вызван повесткой явиться в трибунал Эллерингхауза под боярышником, «поскольку он сказал то, что не должен был говорить о секретном трибунале». Этого вполне было достаточно, поскольку он принадлежал к членам общества, но городскому совету было приказано во избежание штрафа в пятьдесят фунтов чистым золотом заточить обвиняемого в тюрьму, пока не будет обеспечена его явка в суд.

Даже могущественный орден тевтонских рыцарей, которые были властителями Пруссии и Ливонии, не избежал назойливости трибуналов фемы. Насколько беспомощной была их власть против грозной судебной системы, явно демонстрирует ответ, данный верховным магистром городам, которые обратились к нему за помощью: «Дорогие вассалы! Вы обратились к нам за защитой, которую мы бы вам охотно предоставили, если бы только знали, каким образом и путем это возможно». А когда он написал Мангольту, фрайграфу трибунала в Фрайенгагене, предупреждая его, чтобы он не вызывал в суд подданных ордена, тот высокомерно ответил: «Вы получили свои права от империи, а я имею власть судить всех, кто принадлежит империи».

Следующий весьма занятный случай произошел в первой половине XV века.

В Либштадте умер лавочник, оставшись в огромных долгах перед двумя членами Тевтонского ордена, в чьи обязанности входило снабжать маленькие города Пруссии коммерческими товарами, и они, соответственно, наложили арест на всю оставшуюся после него собственность. Ее тем не менее было недостаточно, чтобы удовлетворить требования даже одного из них. Они уже почти смирились со своими убытками, когда, к их удивлению, появился Ганс Дэвид, сын умершего, и предъявил ордену счет на такую сумму, что, как было отмечено, если бы все дома в городе были бы проданы, а доходы всех жителей были бы обложены самыми высокими налогами, вырученных средств не хватило бы на покрытие и половины его. Однако ему удалось предъявить документ, представляющий собой вексель ордена. Данная ценная бумага имела все признаки подделки: на нем было много подтирок и исправлений, среди его заверителей некоторые значились как приоры, в то время как они были обычными братьями; были указаны имена других лиц, которые никогда не видели этого документа; указывалось, что вексель был подтвержден и заверен трибуналом в Пасснаре, но в архивах этого суда не было ни малейших ссылок на него; не хватало и печати верховного магистра, которой скреплялся любой документ, имеющий важность. Разумеется, в оплате было отказано, но Гансу Дэвиду было рекомендовано, если у него было желание, отстаивать далее свое требование перед императором и папой, которых орден признавал своими высшими руководителями.