Тампа (ЛП) - [18]
«Я видел в телепередаче… то есть это было по телевизору, но это было на самом деле… там детям запретили видеться родители девочки, и она со своим парнем убила своего отца и мать». — Тревор почти шептал, пытаясь придать истории таинственный оттенок.
«Влечение создает сильные чувства», — пробормотала я. — «Они подчиняют себе разум».
«Дааа…» — согласился он. — «Я понял: это как решающий момент в игре, верно?»
«Мы можем обсудить одну из этих тем на занятиях». Когда мы достигли желтой линии, обозначавшей край преподавательской стоянки, я заметила замдиректора Розена, идущего вдоль вереницы автобусов со своей карманной рацией. Я не могла посадить Тревора в свою машину на глазах у других учителей, независимо от того, как сильно бы я хотела посмотреть, что из этого получится. Он был как щенок, которому нужен невидимый забор, показывающий где находится граница его двора.
«Последний вопрос», — улыбнулся он. — «Ромео и Джульетта — ваша любимая пьеса Шекспира?»
Я засмеялась, и вышло громче, чем я хотела. Я оглянулась в сторону уходящих преподавателей — не смотрит ли кто-то из них на нас, но, кажется, никто не обратил внимания. «Нет. Моя любимая — Гамлет. Она самая реалистичная».
Его рука смахнула насекомое, прилетевшее на соль и воду, заливающие его лицо. Будь мы одни, я быть может, предложила бы вытереть его пот моими волосами. С одной стороны, Тревор и правда был очень привлекательным, но я должна была противостоять ему, этот плод висел слишком низко. С гулким ревом автобусы начали проезжать мимо. Я провожала их взглядом, как будто следя за передвигаемыми наперстками; все они выглядели одинаково, но мой приз был только в одном. В каком из них был Джек?
«Разве „Гамлет“ не начинается с призрака? Как он может быть самым реалистичным?» — Тревор не замолкал. Мне отчаянно захотелось протянуть руку и приложить к его губам палец. Интересно, что он сделает — просто замолчит? Или его губы слегка приоткроются, так чтобы мой палец проскользнул между его зубов и достиг языка?
«Потому что все ведут себя лицемерно», — сказала я. «А потом они все умирают», — Тревор продолжал говорить, хотя его слова потонули в шуме проезжающих автобусов. Мои глаза переключались то на его рот, то на удаляющиеся выхлопы, которые оставлял каждый отъезжающий автобус. Клубы дыма вдали собирались вместе в одну черную тучу, из которой, как я надеялась, словно по волшебству, мог показаться Джек.
Приходилось признать, что Тревор полностью не подходит для моих целей. Но рев моторов проезжающих автобусов заставил меня почувствовать, что я и Тревор сейчас вместе в одной опасной ситуации, и нуждаемся друг в друге, чтобы выжить. Я была впечатлена, как его губам удавалось оставаться девственно розовыми, как внутренние ткани, несмотря на окруживший нас черный смог. На ветру я почувствовала, что между ног у меня увлажняется. Тревор глядел на меня с кривой ухмылкой; от этого казалось, что он читает мои мысли. Возможно, мы посылаем друг другу химические сигналы. Его растущее тело, конечно, почуяло мой влажный запах катализатора жизненного опыта, что может подтолкнуть его перейти от теории к практике.
«До свиданья, Тревор», — прошептала я. Я почувствовала, как слезы сдавливают мою грудь. Было трудно отказываться от бесспорного удовольствия. Как просто было бы постоять здесь еще и поговорить с ним немного дольше, дождаться пока парковка опустеет и предложить подвезти его. Он бы сел в машину, немного смущенный, чересчур поджав ноги, чтобы не касаться нежной горячей кожи сиденья. Через пару кварталов мы бы уже были на главной дороге, ведущей из города. Спустя десять минут мы бы выехали за его пределы, оставшись в окружении незастроенных пространств травы и земли, огороженной для будущих пригородов. Тогда бы я приглушила радио и сказала ему снимать шорты, подчеркнув, что я говорю серьезно. У первого же знака стоянки я бы наказала ему произнести мое имя, если он увидит приближающуюся с любой стороны машину. Затем я снова включу радио и наклонюсь к нему между коленей, заполняя мой рот частью его, до тех пор пока прежде неуверенные пальцы не начнут расчесывать мои волосы, и сначала тихий, потом более громкий и испуганный голос не позовет: «Миссис Прайс, я вижу машину».
«Миссис Прайс?» Тревор вытащил свой мобильный телефон и показывал мне на экране что-то, чего я не могла видеть из-за яркого дневного света. Я представила, что он показал мне фото своего возбужденного члена с приложенной линейкой и улыбнулась ему, преисполненная благодарности.
«До завтра, Тревор». — Я повернулась к машине и больше не оборачивалась. Неистовство похоти было как капельница в моих венах. Я чувствовала, как оно начинает распространяться внутри меня. Это было похоже на беспомощное осознание того, что кто-то подсунул тебе наркотик. Я попыталась дать этому чувству освобождение, стуча каблуками по асфальту так сильно, как только могла. У меня было ощущение, что я сорву дверь с моей машины, если буду неосторожной. Сев внутрь, я наскоро закрутила волосы в узел, и прижалась шеей к обжигающе горячей спинке сиденья. Дрожащей рукой я дотянулась до зеркала заднего вида и настроила его прямо на свое лицо. «Сейчас ты приедешь домой и затянешься маленькой дозой кокаина, что лежит в банке из под Altoids
Марлен уже не помнила, какие у матери руки. Отец был посимпатичнее, как медведь — безучастный ко всему. Но стоило подойти к можжевельнику… И… И зачем убивать сына библией?..Входит в антологию «Мать извела меня, папа сожрал меня / Папа сожрал меня, мать извела меня», 2010 г.
«Созданы для любви» – одновременно абсурдное, сумасшедшее, непристойное и ослепительно проницательное рассуждение о семье, абьюзе и борьбе за собственное «я». Эта история начинается с побега Хейзел от эксцентричного и помешанного на гиперопеке мужа. Гений-мультимиллионер, основатель гигантской техноимперии, больше десяти лет изолировал жену от общества, контролируя каждое ее движение. Но когда он задумал вживить в мозг Хейзел чип, отслеживающий мысли и чувства, девушка решает вырваться из золотой клетки. Она перебирается в трейлер к своему отцу и его силиконовой компаньонке Диане.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.