Во время правления Улугбека был сделан дверной проем, обеспечивающий вход в мавзолей, замечательным украшением которого стала резная двустворчатая дверь. Богатейший узор исполнен на ее поверхности в два плана: по мелкому кружевному растительному орнаменту, как по фону, размещен более крупный рисунок, изображающий стройную вазу, из которой поднимается вверх стилизованный куст, завершенный букетом цветов. Детали узора инкрустированы разноцветным деревом, костью и металлом. Есть сведения, что в первые годы после погребения эмира помещение мавзолея было богато убрано коврами и драгоценными предметами вооружения и утвари. По контрасту с этой роскошью крестообразный в плане склеп, покрытый почти плоским, конструктивно смело решенным плафоном, выглядит холодно и сурово.
Архитектура мавзолея отличается своеобразием форм, масштабов и совершенством конструкции. Гур-Эмир занимает особое место в истории архитектуры Среднего Востока. Его нельзя отнести ни к типу портальных сооружений, ни к башенным мавзолеям. В архитектуре Гур-Эмира обобщен опыт творческих исканий многих поколений зодчих. Вместе с тем облик мавзолея особенно ярко и совершенно выражал художественные тенденции своего времени: торжественную монументальность и декоративную зрелищность. Среднеазиатское зодчество конца XIV – начала XV века тесно взаимодействовало и оказало большое влияние на архитектуру соседних стран.
Однако сам Тамерлан заботился преимущественно о процветании своего родного Мавераннехра и о возвышении своей столицы; только в последние годы жизни им принимаются меры для поднятия благосостояния других областей государства, преимущественно пограничных (в 1398 году построен новый оросительный канал в Афганистане, в 1401-м – в Закавказье и т. д.).
Подводя итоги нашей работы, следует отметить, что безусловно личность Тимура сыграла немаловажную положительную роль в культурном развитии Самарканда и некоторых других городов. Однако этот случай можно смело назвать частным. В целом же история стран, где прокатилась волна монгольского нашествия, была историей жизни среди развалин. Летописцы горестно описывали руины, среди которых бродили волки, дороги, усеянные костями, поля, поросшие лебедой и полынью. Завоевав в кратчайшие сроки немыслимые территории и нанеся невообразимый урон людям, их населяющим, монголы не создали практически нигде нового культурного своеобразия, ограничившись впитыванием культур самих покоренных народов, под властью установленных завоевателями династий. Исследователи приходят к неутешительному выводу о том, что разруха и бедствия, которые принесло с собой монгольское господство, таковы, что даже если бы в течение сотен последующих лет на земле не произошло ни одного конфликта или катаклизма, ущерб, нанесенный этим трагическим в истории человечества явлением, все равно не удалось бы возместить, а мир – вернуть к тому состоянию, в каком он находился прежде.
Но все-таки жизнь продолжалась. Народы, как могли, поднимали из руин свои города, сеяли хлеб, пасли скот, рожали детей, ссорились и мирились, мечтали о большом и светлом будущем, которое почему-то все никак не наступало. Как и о том дне, когда их могущественные и великие лидеры сойдутся у могилы Тамерлана, но не для того, чтобы начать кровавую бойню, потревожив вечный сон легендарного воина, и не для того, чтобы похитить его сокровища. Сойдуться для того, чтобы, навсегда закопав топор войны, просто пожать друг другу руки.
Хочется завершить словами древнего восточного летописца: «Мир лучше войны. Согласно этому изречению я и закончил свой труд описанием примирения, чтобы в конце было хорошее».