Тамбера - [72]

Ошеломленная этим безудержным потоком непонятных, мудреных слов, бедная Вубани сидела безмолвно, низко опустив голову. Что она могла ответить сыну, который говорил так, как никто никогда из лонторцев не говорил! Она молчала, утирая слезы, катившиеся по морщинистым щекам. Невыносимый гнет давил ей душу. Меньше двух дней не видела она сына, а как он изменился. Совсем стал чужой…

Наконец вернулся домой Имбата.

Он посмотрел на сына, грозно нахмурившись, и Тамбере сразу вспомнилось: точно так же смотрел на него Отец, когда однажды Веллингтон приходил жаловаться на Тамберу из-за своего сыночка. Нет, пожалуй, взгляд отца тогда был страшнее, сейчас в его глазах нет уже того свирепого блеска.

— Хорош, сынок! — загремел Имбата. — Кто это надоумил тебя пойти работать в крепость, а?

Тамбера промолчал.

— Кто, я спрашиваю? — чуть тише повторил отец, усаживаясь на стул.

Он пристально смотрел в лицо Тамберы, и юноша чувствовал, что не в силах произнести ни звука. Лишь когда Имбата отвернулся, он заговорил:

— Отец, я уже вырос, и теперь меня нельзя держать на привязи. Я не хочу, чтобы со мной обращались, как с собственностью. И не надо запрещать мне работать в крепости у голландцев. Наоборот, ты еще должен сказать спасибо за то, что я там. Ведь если нам будет грозить опасность, я сразу о ней узнаю.

Он замолчал, чтобы посмотреть, какое впечатление произведут на отца эти слова. Но лицо Имбаты было непроницаемо.

— И сегодня я пришел не только для того, чтобы навестить вас, — продолжал он. — Я пришел тебя предупредить, отец. Смотри, как бы голландцы не занесли и твое имя в список бунтовщиков. Кависта уже попал туда. Я не хочу, чтобы голландцы отняли у тебя все твои мускатники.

Имбата искоса поглядел на сына.

— Чепуху какую-то городишь, — недоверчиво проговорил он. — Кто это дал им право отнимать сады у наших жителей?

— Ничего ты не понимаешь, отец! Тот, кто проигрывает войну, теряет и свое имущество. А голландцы, если захотят, могут хоть сейчас напасть на лонторцев. Сил у них хватит.

— Ха! Ты, кажется, начинаешь меня поучать!.. — Имбата поднялся, давая понять, что разговор окончен. Но вид у него был озабоченный, слова Тамберы заставили его призадуматься.

Тамбера возвращался в крепость, чувствуя, что исполнил свой долг.

«Я должен был предупредить отца, — говорил он себе. — Я не хочу, чтобы мой отец и ее дядя были врагами. Пусть никто никогда не нарушает договора о дружбе. Этот договор поможет лонторцам стать богатым и культурным: народом, а нам с Кларой всегда быть вместе».

Помощь

Итак, по настоянию Кависты, Маруко вновь должен был отправиться на остров Кай. И хотя большого желания ехать туда у старика не было, уже на другой день после разговора с сыном он сел в свою лодку и поплыл знакомым путём на восток.

Он решил сперва повидаться с Визано, обсудить с ним кое-какие дела, а уж потом найти Веллингтона и рассказать ему о событиях на Лонторе. Но получилось иначе. Первым, кого он увидел, высадившись на берег и подойдя к дому Веллингтона, был сам англичанин.

Время было полуденное, стояла невыносимая жара. Разомлевший от зноя и духоты, Веллингтон устроился на открытой террасе. Он лежал на кушетке, голый до пояса. Двое слуг стояли в изголовье и обмахивали его опахалами.

Появление нежданного гостя, по-видимому, не доставило хозяину дома особого удовольствия. Скрестив ноги, Маруко сел на пол возле кушетки, но Веллингтон даже головы к нему не повернул.

— Что надо, Маруко? — холодно процедил он, будто спрашивал человека, живущего где-то поблизости и являющегося к нему чуть не каждый день.

— Я приехал сюда, чтобы сообщить вам, господин, тревожные новости, — ответил Маруко.

Он умолк, ожидая, что скажет на это англичанин. Но тот ничего не сказал, и Маруко добавил:

— Очень плохие новости, господин. Теперь мы будем продавать мускатные орехи только по контракту.

Не успел он на этот раз перевести дыхание, как Веллингтон спросил:

— Контракт? Что еще за контракт?

— Условия этого контракта такие, что мы должны продавать мускатные орехи только голландцам, и больше никому.

— Так. А еще что? — сказал Веллингтон, приподнимаясь на своем ложе.

— Они и цену назначили: десять дуитов за один кати.

— Ха! Всего десять дуитов?

— Да, господин. Но это еще не все. Голландцы объявили, что те жители Лонтора, которые не примут их условий, будут считаться врагами голландцев. И еще они хотят, чтобы такой порядок остался навсегда. Мы думаем, господин, что этот контракт…

— Самый грабительский! — закончил за него Веллингтон, поднимаясь на ноги. — Никак нельзя допускать, чтобы голландцы добились своего.

— Правда ваша, господин, они настоящие грабители.

— Ясное дело. Но и вы хороши, болваны! Увидели голландцев на Лонторе и обрадовались, милости просим, будьте у нас как дома. Ну что за дурачье безмозглое! — Он криво усмехнулся. — Хотел бы я сейчас взглянуть на вашего старосту. Он еще смел со мной ссориться! Я помню, голландцы чего только ему не наобещали. А он и уши развесил. Ну вот, пусть теперь радуется!

— Имбата не знает, что и делать, — вздохнул Маруко. — Совсем растерялся.

— Растерялся, говоришь? Это на него похоже. Да и все вы такие.