Тамара Бендавид - [63]

— Сестра!., а, сестра! Да что это с вами?.. Столбняк нашел, что ли?..

Кричу, кричу ей, а она хоть бы что! — раздался подле Тамары ласковый голос сестры Степаниды, которая подбежав к ней, стала слегка поталкивать ее в плечо, стараясь вывести девушку из овладевшего ею оцепенения. — Да очнитесь же, наконец!.. Чего вы это, в самом деле! — Пушек испугались, что ли?

Тамара, с растерянными от ужаса глазами, молча указала ей рукой на новый, подхваченный течением и уже тонущий понтон.

— Там… люди… люди есть, — с усилием проговорила она с каким-то странным, точно бы сдавленным голосом и вдруг разрыдалась, припав на плечо Степаниды.

— Ну, вот!.. Ну, что ж это!.. Тамарушка, да что вы!?.. Господь с вами!.. Чего это? — в недоумении спрашивала та, поддерживая девушку в своих объятиях.

Тамара продолжала рыдать, конвульсивно вздрагивая грудью и плечами.

— Ну, полноте нервничать! — внушительно заговорила, наконец. Степанида с дружеской строгостью, — не место и не время. Эдак то, вместо раненых, да с вами еще придется возиться. Перестаньте, милая, нехорошо!.. Ну, какая же вы сестра после этого!? Спрячьте ваши нервы в карман, утрите слезы и пойдемте дело делать, — начальница и то уж спрашивала, где вы. Нас с вами на «передовой пункт» назначили, — идемте!.. Или вы, в самом деле, боитесь?

Последнее слово царапнуло самолюбие Тамары. Она словно бы очнулась, глубоко вздохнула всей грудью, как дышется всегда после рыданий, и энергично подняла голову.

— Я?., боюсь, говорите вы?.. Боже избави! — возбужденно сказала она — стараясь преодолеть самое себя и подавить свои слезы. — Нет, я так… это… это сейчас пройдет… Это оттого, что я в первый раз еще вижу, как погибают люди… Это ужасно!.. Но я… я сейчас возьму себя в руки, — вы увидите… Голубушка, простите меня, не сердитесь, — мне совестно… Эти слезы… Ах, теперь глоток воды, и все прошло бы… Пойдемте!

Она быстро отерла платком свои глаза и бодро пошла впереди Степаниды.

На главном пункте стояла уже готовая лазаретная линейка, чтобы отвезти их, в числе восьми сестер, на «передовой» и «промежуточный» пункты, куда, через нарочно присланного ординарца, просил их пожаловать инспектор, — так как там есть уже раненые, и врачи крайне нуждаются для них в женской помощи. Тамара только успела в несколько жадных глотков выпить стакан воды и, подойдя под благословение начальницы, поспешила вслед за Степанидой сесть в линейку, где уже поджидали их остальные назначенные сестры.

— Господи, благослови! — перекрестилась она и с ясным взором улыбнулась Степаниде, как бы говоря этим, — вот видите, все прошло уже.

Был пятый час в начале. Уже совсем рассвело, ночные тучи рассеялись, и яркое солнце блистательно и весело подымалось все выше и выше среди голубого, теплого неба. Линейка с сестрами местами с трудом двигалась по болотистой почве вдоль берега или среди войск, подходивших, к переправе. Тамара с живым любопытством глядела на всю окружавшую ее обстановку. Из-под роскошных ветвей и кустов тамаринда, купавшихся в самой воде, выглядывали, покачиваясь, наши понтонные лодки — в ожидании посадки следующего эшелона. По всей низменности, обходя затоны, тянулись длинными косыми зигзагами колонны пехоты и 4-х фунтовые батареи артиллерии 8-го корпуса. Люди, тяжело нагруженные боевым и походным снаряжением, в суконных мундирах, со скатанными шинелями через плечо, тяжело ступали по глубокой топи, на каждом шагу уходя в густую грязь по колено и, несмотря на солнечные лучи, начинавшие уже с раннего утра по-южному припекать все сильней и сильней, энергически преодолевали все эти тяжелые препятствия — лишь бы скорей дойти к переправе. Лошади тоже грузли, артиллерийские колеса увязали по ступицу; но охочие люди, забыв про усталость беспрестанно вытягивали на плечах орудия и ящики из болота. Раза два помогли они и лазаретной линейке наших сестер выбраться из густого месива глубокой грязи, с которым, без их помощи, не могла сладить четверка добрых артельных лошадей. Головы этих колонн направлялись в пространство низменности, прикрытое спереди леском. Гранаты, между тем, и справа, и слева продолжали рассекать воздух сверлящим, спиральным шипением своего полета; они бултыхались в воду, свистали через ивняк и рвались между деревьями, ломая сучья и ветви, шлепались в самый берег, среди наших 9-ти фунтовых батарей, обдавая пространство вокруг себя илистои грязью, рвались иногда и между колонн, двигавшихся по топи. Самому леску доставалось от гранат чуть ли не больше, чем остальным местам низменности: здесь на траве валялось много клочков и обрывков белья, платья, амуниции… Санитары с носилками быстро сновали по всему берегу, подбирая раненых и убитых; последних сносили они на северную окраину леска, в кустарники, где и складывали рядком. Но глядя на все это, Тамара, к собственному удивлению, уже не испытывала такого ужасного, потрясающего впечатления, как там, на берегу, когда в ее глазах тонули черные понтоны. Она действительно, «взяла себя в руки» и несколько пообтерпелась, да и яркое солнышко, как бы наперекор всему, что делалось в ту минуту на этом клочке земли, светило так весело и приветливо, что невольно прогоняло с души всякие страхи, вливая в нее бодрость, уверенность и надежду, что все, даст Бог, кончится сегодня хорошо для наших, — будет победа.