Там, за синими морями… - [48]

Пила очень тяжело переживала смерть отца. Она грустила, тосковала и почти перестала улыбаться. О запрете на посещение Лики уже никто не вспоминал, благо у Пилы теперь был жених, который рад был потакать ее прихотям, а мачеха только и делала, что заглядывала ему в рот. В результате этого обстановка в собственном доме сделалась для Пилы совсем невыносимой, и она почти все время проводила у Лики. Та, как могла, старалась развлечь ее, но чаще всего просто сидела и грустила вместе с ней, понимая, что помочь она ничем не может. Помочь могло только время, а его прошло еще слишком мало. Лика же могла только поить Пилу своими отварами и петь ей песни, которые уменьшали боль и дарили надежду на счастье, что и положено было делать песням.

Лучшим же лекарством от тоски стал для Пилы неожиданный визит Самконга. Когда высокий, широкоплечий, красивый, улыбающийся во все тридцать два зуба Самконг возник в один из вьюжных вечеров на пороге их дома, Пилу словно подменили, и она снова превратилась в бойкую, веселую, острую на язык хохотушку, которую знала Лика. Наблюдая за тем, как она улыбается главе Олгенского ночного братства, Лика чуть не плакала от счастья и облегчения, по наивности не догадываясь, что все это может значить.

Они засиделись допоздна, распивая принесенное Самконгом вино и слушая Ликины песни. Потом Пила засобиралась домой, а Самконг, как хорошо воспитанный барон, хоть и бывший, вызвался ее проводить, от чего она, к удивлению и ужасу Лики, отказываться не стала. И ее подруге осталось только надеяться на то, что в темноте их никто не увидит, хотя это было все равно что надеяться на то, что вся Закорючка за пять минут вымрет от внезапно вернувшегося мора.

Следующий обоз Самконга должен был отправляться через неделю, и к тому времени уже можно было начать анализировать полученные в результате ранее предпринятых действий сведения.

Как и следовало ожидать, обиженный за своих ребят Крок перевернул весь город в поисках подозрительных чужеземцев. Результат его поисков был таков: искомые вандейские сыщики обнаружились в количестве двадцати человек, рассеянные по всем постоялым дворам Олгена. Они тщательно маскировались под невинных младенцев, и потому Крок, несмотря на свою обиду, принял решение их не трогать. По крайней мере до того момента, пока не станет ясно, что они тут затевают, о чем и доложил Самконгу. Тот его решение полностью одобрил, и за вандейцами установили наблюдение.

Кроме того, в процессе поисков Кроковы ребята наткнулись на двух подозрительных хмырей, которые сразу их засекли и не позволили подобраться к себе поближе, профессионально уйдя через приготовленный заранее лаз в потолке. И как в воду канули, что очень не понравилось Кроку. О них попытались собрать хоть какие-нибудь сведения, но безуспешно. О них вообще никто ничего не знал, кроме того, что один был вроде бы грандарец, а второй вандеец.

Валдей накануне вернулся из Вандеи и однозначно заявил, что никто из тамошних братьев на их собственность не посягает, напротив, все готовы оказать Самконгу и его «семье» любую посильную помощь в борьбе с врагами. Это, конечно, не могло не радовать, но, честно сказать, Самконг в этом и не сомневался. Их там хорошо знали, и вряд ли кто-то решился бы с ними связываться.

А вот из сведений, предоставленных рыжим Баданом, напрашивался только один неутешительный вывод: против них выступал лично молодой князь, и никто более.

Что же касается девочек Лайры и Франиной ребятни, то они не смогли добыть никаких интересных сведений, по крайней мере пока, но сбрасывать со счетов их возможности Самконг не собирался и отдал приказ продолжать собирать информацию вплоть до особых распоряжений.

Таким образом, на вопрос «кто?» ответ был получен, но вопрос «почему?» все равно стоял во весь свой немаленький рост. Проще всего было объяснить действия князя обыкновенным нежеланием делить законную кормушку с пришлыми прихлебателями, но опыт Вандеи, столкнувшейся в свое время с подобной проблемой, должен был подсказать ему, что борьба с использованием силовых методов не слишком-то эффективна. Точнее, совсем не эффективна. Вандея, угробив на подобной войне кучу людей и денег, пошла по другому пути. Тамошний князь максимально усилил полицию и службы охраны порядка, а заодно заключил договор с общиной изгоев, где обговаривались условия взаимного мирного проживания. В то, что ольрийский князь просто дурак, чтобы не учитывать опыт соседней, пусть и недружественной, страны, Самконг, признаться, не верил. А потому не верил и в то, что буде князь захочет навести в стране порядок, то он не выйдет на них с определенными предложениями. Пока же предложений не поступало, значит, цель княжеских действий была иная.

И еще. Вопрос о слежке, конечно, более-менее прояснился, но вот вопрос о крысе по-прежнему стоял открытым. Кое-какие мелочи, а также чутье старого, неоднократно битого изгоя подсказывали ему, что тут что-то есть. Поэтому о своих подозрениях он поведал только Ташу, потому что не доверять ему просто не мог. Он бы предпочел умереть от руки предавшего его друга, чем оскорбить его подобным предположением.