Там, за передним краем - [27]

Лавров устроился поудобнее, приник к прицелу. Плоховато еще видно. Надо подождать. Минут через тридцать снова взглянул в прицел. Теперь нормально. Вон колючая проволока повисла мотками на кольях. Прежний частокол стал изрядно щербатым: постарались артиллеристы, добавили фашистам работы. Дальше — первая траншея. Где-то там снайпер. Но вот где? На нейтральную полосу он не полезет. Сапер правду сказал, не любят гитлеровские мастера стрельбы ходить дальше первой траншеи. Что ж, будем изучать местность.

Сначала ознакомился в целом. Ничего подозрительного. Потом стал детально «прощупывать» каждый метр площади. Кустики, кочки, бугорки… Ничего не пропускал. Вот сосна. Верхушка расщеплена снарядом, обвисла вниз. Ветви густые. Прятаться в них удобно. Но вряд ли фашист полезет туда. Слишком заметно. Дерево стоит на небольшом взгорке. Часть корней обнажена. Люда говорила, будто оттуда блеснул выстрел. Надо повнимательнее присмотреться. От первой траншеи сосну отделяет не больше двадцати метров. Прорыть ход сообщения — пара пустяков. А потом? Лезть в эти ветви? Надо быть самоубийцей. А если не лезть, а остаться внизу? Где бы ты сам расположился? Корневища обнажены… Уж не там ли фашист устроился? А чего? Удобно и надежно. Смотри, Лавров, смотри, где-то должна быть щель. Трава мешает. А его, может, маскирует. Ясно. К сосне еще вернусь. Пойдем дальше. Опять дерево и тоже без верхушки…

Артиллерийская дуэль давно прекратилась. Изредка бухали минометы. И почти беспрестанно, то тут, то там, трещали пулеметы. Какой-то умелец с нашей стороны выбивал отличную чечетку из «максима». Вадим даже заслушался, до чего мастерски получалось у него. Прямо-таки не пулемет, а музыкальный инструмент.

Время шло. Снайпера будто и не было. У сосны той ни одна былинка не шелохнулась. Может, в другом месте сидит? Надо искать. Главное — терпение и осторожность. Лавров почувствовал голод. Конечно, пора подкрепиться. Чуть посунулся поглубже в воронку, достал из кармана сухарь. Сверху отмяк, а в середине твердый. Хрустит, да так, что у немцев, наверное, слышно. Ничего, червячка заморил, можно дальше наблюдать.

Неожиданно метрах в пятидесяти от сосны застучал вражеский пулемет. До этого никаких признаков жизни он не подавал. Очевидно, какое-то передвижение у нас заметили. У пулемета два человека. Особо не маскируются. Чувствуют себя в безопасности. Если бы не снайпер, запросто можно было обоих отправить к предкам.

Это поняла и Люда. Позицию она себе оборудовала хорошую. Две воронки соединила ходом сообщения. Неглубоким, конечно, лишь бы переползти скрытно. Пулеметчиков она увидела сразу. «Сам бог послал этот момент», — подумала и тщательно прицелилась.

Младший сержант даже вздрогнул, когда чуть в стороне от него один за другим оглушительно прозвучали два выстрела. Все ясно, Люда двинула в ход свой план. Пулемет умолк. Сейчас она будет менять позицию.

Поплотнее прижимаясь к земле, Михайлова поползла по ходу сообщения. Над собой держала набитый травой капюшон. Не больше метра проползла, как услышала шлепок. «Кукла» ткнулась в траву. Через секунду ее пронзила еще одна пуля. «Для верности бьет, — поняла Люда. — Ну и дурак. Командир, конечно, засек теперь его».

Бил фашист из-под дерева. Вадим увидел мелькнувший огонек, заколыхавшуюся траву. Между корневищами обозначилась щель. Оттуда же прогремел второй выстрел. Лавров не отрывал глаз от щели. Указательный палец уже выбрал свободный ход спускового крючка. Еще мгновение. Ну должен же ты показаться! Лишь на секунду гитлеровец приподнял голову. То ли перезаряжал винтовку, то ли хотел взглянуть на «убитого» им. Лавров отчетливо видел, как дернулся он после выстрела, как завалилась набок голова.

«Все, с этим покончено!» Вадим сполз поглубже в воронку и, улыбаясь, ласково погладил ложе винтовки. Стрелять отсюда больше нельзя, но и выбираться опасно. Остается ждать темноты. Молодец Люда, здорово она его «купила».

Неподалеку рванула мина. Вслед за ней другая, третья. Из глубины немецкой обороны донесся противный скрип с подвывом. Это реактивный миномет. Вокруг с еще большей силой стало рвать воздух и землю. Лавров поглубже вжался в воронку. Никакого холоде уже не чувствовал. Успокаивал себя мыслью, что, по теории вероятности, в одно и то же место снаряд или мина дважды не попадает. Но ведь это теория, а на практике всякое бывает, потому тело и жмется в комок. Разрывы сместились в сторону, где находится Михайлова. «Видно, хорошую птицу мы подловили, — думал Вадим. — Вишь, как стараются».

Налеты то утихали, то возобновлялись. Но вот по земле начали стелиться туманные сумерки. Постепенно смолкала канонада. «Надо ползти за Людой, — решил Лавров. — Как она там?» Осторожно выбрался из воронки и пополз, вжимаясь в грязь. Такова уж судьба снайпера. Во весь рост он не ходит. Его дело, кроме стрельбы конечно, рыть лопатой и пахать животом землю. Она его хранит, бережет, она его и навеки принимает.

От воронки к воронке. В них вода. Грязь смешана с осколками. Мины уже не рвутся. Но пулеметы бьют. Пули с вжиканьем рикошетируют от земли. Стрельба не прицельная — обычная, дежурная. Пули хоть и шальные, но ведь настоящие. И какая разница, которая из них в тебя попадет, — шальная или прицельная. Недаром ведь говорят: пуля-дура.