Там за морем деревня… - [51]
— Что ты, что ты! — Я перепугалась до смерти. — Наташа меня и слушать не станет. — Таня смотрит на меня участливо и не настаивает. Я повторяю, как попугай: — Нет, нет! — а сама уже понимаю, что никуда не денусь, схожу к Наташе. Кому же ещё, как не мне, её первой учительнице:
Собралась я, пошла… Время выбрала попозже, чтобы застать дома всех троих — Виктора Владимировича, Веру Платоновну и Наташу.
Дверь мне открыла Вера Платоновна.
— Это вы… — Она не скрыла своего разочарования. Уж не знаю, кого вместо меня она рассчитывала увидеть у своих дверей в тот вечер.
Выглянул Виктор Владимирович.
— Мария Владимировна, очень рад вас видеть. Проходите, проходите…
У Осокиных две комнаты. В большой столовая, там же диван, на котором спит Наташа, и её письменный стол. Маленькая — спальня родителей. Я вошла в столовую и увидела, что на письменном столе Наташи развернута книга и горит лампа.
— Где же Наташа? — спрашиваю я как можно беззаботней.
— Зачем она вам? — сухо поинтересовалась Вера Платоновна. Лицо её пошло красными пятнами.
— Но ведь надо же что-то делать! — вырвалось у меня.
— Мария Владимировна, — грустно сказал Осокин, — Наташа уехала сегодня утром.
Я растерялась. Стою и гляжу на них, как дура.
— Извините, — пробормотала я наконец. — Я думала…
Впрочем, теперь было уже всё равно, что я думала. Надо повернуться и уйти, но мои ноги приклеились к полу. Я не могла уйти от Осокиных, как чужой, равнодушный человек.
— Наташа у вас очень хорошая… — в смущении начала я.
— У вас все хорошие! — зло перебила меня Вера Платоновна. — Вы, Мария Владимировна, извините за прямоту — вами хоть полы мой!
— Вера! — Виктор Владимирович удержал её от дальнейших злых слов и обратился ко мне: — Как говорилось в старину, не обессудьте. И за Наташу не тревожьтесь. Я списался со своим старым товарищем, Наташа уехала в экспедицию на Аральское море.
— Наташа у вас молодец! Она смелая и принципиальная, не ищет в жизни легких путей. Вы можете ею гордиться…
Не помню, что я еще говорила, — уж очень сильно разволновалась. Виктор Владимирович слушал меня внимательно, серьезно. Вера Платоновна мало-помалу отошла, успокоилась. Её тоже можно понять: только что проводила единственную дочь в дальнюю и трудную дорогу.
Домой я возвращалась под мелким осенним дождичком. Промокла, продрогла до костей. Утром просыпаюсь, выглядываю в окно — всё вокруг бело, пришла зима. То-то радости ребятам — и санки, и лыжи, и коньки! В ту школьную зиму мои третьеклассники прочно удерживали первое место в соревновании — и по успеваемости, и по чистоте. Исключительно сильный подобрался класс. Весной я их выпустила. Моим ребятам повезло, у них стал классным руководителем наш математик, он поведет их до десятого. Мы с ним иногда встречаемся на совещаниях или случайно на улице. Классом он доволен — дети развитые, умеют работать.
У меня опять первоклашки. Сидят, пыхтят над первыми строчками. Сказать бы им, о чем учительница сейчас пишет, то и дело поглядывая на них. Мне становится смешно — тоже, нашлась сочинительница. Я закрываю тетрадь. Всё-таки она мне помогла. Чем? Хотя бы тем, что я увидела в ней самоё себя. Не скажу, что очень себе понравилась, но быть другой уже не смогу, даже если…
— Валера Герасимов! — говорю я укоризненно. У меня теперь учится младший братишка Поли, смышленый и слишком шустрый, — Валера, не вертись, а работай. Ты же видишь, все пишут.
«Голова»
Ораторствует Камал Будаев, лучший в школе говорун, то и дело запуская пятерню в смоляные кудри до плеч:
— Кто командует календарем? Кто назначает праздники — красные числа? Тот, у кого в руках находится вся власть. Возьмем, к примеру, французскую революцию. Девятое термидора или там восемнадцатое брюмера. Почему они все месяцы по-своему переназвали? Потому что хотели утвердить свою власть!
— Эй, Камал! Ближе к делу! — кричали ему. В кабинете физики собрались оба десятых класса в полном составе. — Ты что предлагаешь? Конкретно?
— Я предлагаю брать власть в свои руки, а для начала послать делегацию к «голове».
— Кого предлагаешь в делегацию?
— Ну, во-первых, пойду я! — уверенно заявляет Камал. — И ещё кто-нибудь от «бэшников».
От десятого «Б» выбирают Люду Власенко, всегдашнюю круглую пятерочницу, претендентку в этом выпуске на золотую медаль.
В Чупчинской школе половина классов казахские, половина — русские. Все классы «А» — казахские, все «Б» — русские. Такие шкоды называются в Казахстане смешанными. Директором обычно бывает казах, а завуч — русский. В Чупчи директорствует Канапия Ахметович Ахметов, по прозвищу «голова». Завучем учительница математики Серафима Гавриловна. По мнению учеников, вся власть находится в руках Серафимы Гавриловны, а Канапия Ахметович, как английский король, царствует, но не управляет.
Своей неограниченной властью Серафима Гавриловна опять, как и в прошлые годы, перенесла Новый год, то есть тридцать первое декабря, на три дня раньше, на двадцать восьмое. А полночь, когда слетает последний листок старого календаря, Серафима Гавриловна назначила этак часиков на десять, не позже. Не только дни, но и часы находились в её полном распоряжении.
