Там, где горит свет - [85]
Супа, если честно, было совсем не жалко, да и блинов тоже, но успокоиться никак не получалось.
— Не пачь! — сердито топнул ногой братик. — Тьен пидет, все сказу!
Только хуже сделал.
Рыдать перестала, лишь услыхав, как хлопнула калитка. Вскочила, кинулась не к окну, а сразу к двери, выскочила во двор, зареванная, с красными глазами и припухшим носом, и замерла на пороге каменным изваянием: никого. Просто ветер. А она забыла калитку запереть, вот та и открылась, показав кусочек пустой улицы. Девочка стояла на крыльце, пока холодный воздух не остудил горящие щеки и не высушил слезы, а затем медленно вернулась в дом. Убрала на кухне, и заново взялась за готовку. После ни с того, ни с сего решила навести порядок в запертых на зиму комнатах. Работы там было хоть отбавляй, и она провозилась до позднего вечера, как и прежде отбегая к окну или двери всякий раз, когда что-то мерещилось, или в спальню, где стояла на столике фотография из музея, словно боялась, что может внезапно забыть его лицо и не узнает при встрече…
Спать Софи не собиралась. Думала, почитать еще немного на кухне, когда уложит Люка, и даже книжку приготовила — взяла у Тьена на полке, без картинок и с непонятным названием, лишь бы не лезли снова в голову всякие ужасы. Но за день устала и, присев на пол у кроватки брата, задремала, положив голову на одеяло.
Проснулась от негромкого шума — с кухни, кажется.
Вскочила, хотела тут же мчаться на звук, но помедлила. Страшно было опять обмануться.
Неспешно вышла в темный коридор и тут же заметила свет из-за плохо прикрытой двери кухни. Сердце радостно запрыгало в груди. Рванулась вперед, уже взялась за ручку… И вдруг вспомнила, что сама не потушила лампу, собираясь еще вернуться к книжке.
Тоска и тревога вернулись в одночасье, захотелось опять расплакаться, но она сдержалась…
Вошла в кухню, прищурилась от света и, взглянув на стол, чуть не закричала на весь дом. Зажала ладошкой рот, а из глаз все-таки брызнули слезы: на скатерти лежал бумажный пакет, от которого так знакомо пахло сдобой, рядом два леденца на палочке, а в стороне — завернутые в газету цветы. Три разноцветных бутона выглядывали из-под уголка печатной страницы, красный, белый и желтый. Приблизившись, девочка недоверчиво коснулась пальцами нежных лепестков.
— Розы, — прошептала она, убедившись, что это не сон. — Зимой розы. Откуда…
— Из оранжереи Батиста. — Он неслышно подошел со спины, обнял за плечи. — Я спрашивал Маргариту или Клариссу Санье, но у них таких нет. Пришлось взять Красавицу Южноморья, Филомену и Нирейскую невесту. Только не спрашивай, кто из них кто.
Софи обернулась и тут же оказалась прижата щекой к пахнущей одеколоном рубашке, по-прежнему не видя лица парня.
— Прости, что сорвался, ничего не сказав, — прошептал Тьен, ткнувшись носом в ее макушку. — Помнишь, мы собирались встретиться с моим другом, а он не пришел…
Ему нелегко давались слова, и она не дала ему продолжить:
— Я знаю. В газете прочитала. — Ланселот — слишком редкое имя, чтобы ошибиться. — Мне очень жаль.
— Я был… не в себе эти дни. Не хотел, чтобы вы с Люком видели меня таким.
— Главное, что ты вернулся.
— Разве можно не вернуться туда, где для тебя горит свет?
Софи подумала, как же замечательно вышло, что она забыла потушить лампу, хотя он, казалось, имел в виду совсем другое.
Теплые губы коснулись ее виска, и девочка дернулась, словно пчела ужалила.
— Ох, мелкая, — улыбнулся парень, разжимая руки и отпуская ее, — что ж ты мелкая-то такая?
— Цветы, — пробормотала Софи, краснея от этой его улыбки. — Надо в воду поставить.
Желтая — это Филомена, она знала. Невеста — наверняка белая. Значит, красная — Красавица Южноморья…
Глава 21
На следующий день Софи снова в лавку не пришла — проспала. Полночи с Тьеном просидели на кухне, говорили. Вроде бы о пустяках, о ерунде всякой, но вспоминать отчего-то стыдно: сразу кровь к щекам приливает, мурашки холодные по телу, а внутри все огнем горит…
Но потом — ничего, вернулось все, стало как и раньше. И с работой, и с постояльцем.
Господин Гийом, правда, поворчал немного, что слишком часто она хворать стала, но больше по-доброму, по-отечески. Вместо четырех дней всего два из жалования вычел, и делами на первых порах после «выздоровления» не сильно нагружал.
А с квартирантом — тут сложнее. Непонятнее. Ведь если он денег за жилье теперь не дает, то получается, и не квартирант уже. А кто?
Софи почти неделю над этим вопросом голову ломала. Никак не объяснишь. Но если не умом, а сердцем судить, то как-то правильно все выходило, словно только так и должно быть, и никак иначе. Тьена она про это, конечно, не спрашивала. О другом узнать хотела, но тоже стереглась пока. Непонятное что-то с парнем творилось, а что, так сразу не объяснить. Вроде все тот же, а в чем-то, в мелочи какой-то, во взгляде, в слове, случайно оброненном, совсем другой. И вести себя стал временами странно. Во вторник она из лавки вернулась (засветло уже, зима-то последние деньки отбывала), а он для Люка качели смастерил — веревка с дощечкой — и на яблоне повесил. Малыш катается, а Тьен тем временем в саду копошится. Сказал, убрать к весне надумал. Листья прошлогодние и впрямь в кучу сгреб, дорожку вымел. Только когда Софи пришла, он на корточках у забора сидел, сухую землю из руки в руку пересыпал и нашептывал что-то, даже ее сразу не заметил…
Из учениц пансиона — в невесты? Как бы не так! Мечта Гвендолин — написать книгу, а такое увлечение едва ли позволительно жене аристократа. Выход найден — обменяться местами с подругой и под чужим именем отправиться в деревню, где нужна учительница. Вот только вместо тишины и покоя там ее ждут опасности, уроки магии и… любовь.
Когда-то Мартина Аллен была магом, военным хирургом, женой… Война отобрала у нее магию, а предательство близкого человека — надежду на счастье. Теперь Марти — всего лишь бывшая заключенная, отбывающая испытательный срок на забытом богами острове. Но вдруг именно здесь у нее получится начать все сначала, научиться опять доверять людям, обрести друзей и настоящую любовь? Только сначала придется разобраться со странностями древней башни, найти убийцу, встретиться с призраками прошлого, а главное — пережить надвигающийся на остров магический шторм.
В час великой беды, когда не останется надежды, и не будет иных заступников, придет волчица белая. И преисполнятся трепетом сердца узревших силу ее. И убоятся враги, и бегут в ужасе, ибо огонь и сталь пойдут впереди нее, и сумрак встанет за ее спиной…Считаю своим долгом предупредить, что вторая книга будет значительно отличаться от первой. Будет меньше шуток и больше грустных, а иногда и мрачных эпизодов. После эпилога к «Дочери Хранителя» мне кажется это вполне логичным, но если кто-то к такому не готов, то пусть даже не начинает читать то, что написано ниже.От остальных жду честных отзывов.С уважением, Ирина.
Узнать тайну своего рождения, оказаться в мире меча и магии, поступить в школу волшебства и встретить эльфийского принца — не это ли предел девичьих мечтаний? Но новый мир стоит на пороге войны, в школе затаились заговорщики, а красавец-эльф жаждет твоей крови. Жизнь совсем не похожа на сказку, и однажды ты это поймешь. Не было бы поздно…
Победа над злом пустошей могла стоить ей жизни, но отобрала лишь несколько месяцев памяти. Она не помнит похода за черту, не помнит, как гибли друзья, не помнит того, кто по незнанию напоил кровью раненую волчицу, и что случилось после.Но ше-тан, совершенный случайно, все же ше-тан - ритуал, отменить который невозможно, и лучница-оборотень, волею насмешницы-судьбы ставшая принцессой эльфийского Леса, всегда будет волком своего человека, а маг, обещавший никогда не напоминать о себе, останется человеком своего волка.И да, если вы не знали или тоже забыли, его зовут Буревестник.
После смерти родителей Эбигейл вынуждена жить у дяди – вора и скупщика краденого. Время от времени девушке приходится выполнять сомнительные поручения, и однажды она попадает в полицейскую облаву. Но вместо тюремной камеры Эби оказывается в доме чудаковатого мага, увлекающегося механикой. Удача?Удача – дама капризная. Попугает рычащим в подвале зверем, подсунет назойливого поклонника, поманит надеждой на счастье, а после отвернется. И придется Эбигейл разгадывать тайну последнего изобретения хозяина, рискуя стать разменной монетой в играх спецслужб.
11 февраля 1985 года был убит Талгат Нигматулин, культовый советский киноактер, сыгравший в таких фильмах, как «Пираты XX века» и «Право на выстрел», мастер Каратэ и участник секты, от рук адептов которой он в итоге и скончался. В 2003 году Дима Мишенин предпринял журналистское расследование обстоятельств этой туманной и трагической гибели, окутанной множеством слухов и домыслов. В 2005 году расследование частично было опубликовано в сибирском альтернативном глянце «Мания», а теперь — впервые публикуется полностью.
Софья устраивается на работу в банке, а там шеф - блондин неписанной красоты. И сразу в нее влюбился, просто как вампир в гематогенку! Однако девушка воспитана в строгих моральных принципах, ей бабушка с парнями встречаться не велит, уж тем более с красавцем банкиром, у которого и так налицо гарем из сотрудниц. Но тут случилась беда: лучшую подругу похитили при жутких обстоятельствах. Потом и на Соню тоже напали, увезли непонятно куда: в глухие леса, на базу отдыха и рыболовства. Вокруг - волки воют! А на носу - Новый год!.
Все решили за нее. Ей суждено стать инкатором — безжалостным олицетворением королевского правосудия. Занять должность, одно название которой вызывает у людей суеверный трепет. Но сперва ее наставникам нужно полностью изменить ее взгляды на жизнь, привить ей новые идеалы и принципы. Жизнь доброй и впечатлительной девочки превращается в кромешный ад, в котором зверские пытки и убийства — повседневность, а любовь и дружба — строжайшие табу. Все, что ей дорого, немедленно уничтожается ее учителем, ведь инкатор, имеющий привязанности — слабый инкатор.
Рассказы, которые с 2008 по 2010 г., Александр Чубарьян (также известный как Саша Чубарьян и как Sanych) выкладывал в сети, на своём блоге: sanych74.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Каждый месяц на Arzamas выходила новая глава из книги историка Ильи Венявкина «Чернильница хозяина: советский писатель внутри Большого террора». Книга посвящена Александру Афиногенову — самому популярному советскому драматургу 1930-х годов. Наблюдать за процессом создания исторического нон-фикшена можно было практически в реальном времени. *** Судьба Афиногенова была так тесно вплетена в непостоянную художественную конъюнктуру его времени, что сквозь биографию драматурга можно увидеть трагедию мира, в котором он творил и жил.
Сила шеара — не дар, а тяжелое бремя. Для того, в ком течет кровь четырех стихий, на первом месте всегда будет долг, ведь его создавали как слугу и защитника миров. Но теперь, когда все долги розданы, а вечный враг в очередной раз повержен, бывший слободской вор, а ныне — третий шеар Итериана возвращается в родной город, чтобы спасти еще один мир — свой собственный.