Получилось, дом Серого как островок. Только где?
Когда первый страх перед неведомым городом через реку прошёл, выяснилась обнадёживающая вещь: те, с другого берега, не жаждут познакомиться с берегом этим.
Мир стал маленьким. Будто остались на свете лишь часть берега человеческого, где одиноко стояла старенькая трёхэтажка, край старого парка культуры и отдыха, - и мир берега чудного и страшноватого. И река то ли разделяла, то ли объединяла их. Всё так же солнце всходило над мирами и заходило.
Потом выяснилось, что вниз по течению обычно спокойная, размеренно несущая свои волны река словно падала куда-то, в невидимую для обычного глаза пропасть. Но падала так незаметно, что суеверные (а таких стало много после того огненного кошмара) посчитали дело колдовским, а то и адовым проклятием для грешников.
Зато там, где вода исчезала в пропасти, с рекой опять объявилась странность. Она неожиданно обмелела: дно, что ли, поднялось, после того как опали холмы?
Так что вода разлилась и заполонила чуть вдавленную в берег после катастрофы сушу. А потом река чудно и непонятно в считаные дни плотно загустела тальником - ивовыми кустами, в которых водились крупные угри и сомы. Так получился тальниковый брод через реку: где-то можно пройти по колено в воде, а где - и по прогибающимся ивовым прутьям.
Взрослые предпочитали не ходить к невидимому устью реки, побаиваясь угодить в странную пропасть, а в тальники страшились залезать, потому как там не только рыбы, но и змей водилось - видимо-невидимо!.. Рыбу ловить - ловили, но только с пляжного берега - и там, где за кустами неведомого города не видно. На всякий случай. А вот Сергей обожал тишком-молчком удирать к разливу, который ко всему прочему тем же тальником соединял два берега.
Первая глава.
Последний удар пришёлся по пальцам и содрал кожу с костяшек - это Серый ладонями закрылся, чтобы в лицо не попали ногами. На этот раз мальчишка не выдержал - вскрикнул от боли, от которой всё тело, как от горячего тока, дёрнулось. Он даже забыл снова закрыться. А когда, яростно оттирая внезапные слёзы, вспомнил, что надо бы хоть руки к лицу прижать, выяснилось, что больше его трогать не собираются.
Ветки куста, на которые он свалился, больно кололи спину, впиваясь в кожу. Он вяло повернулся набок, упираясь локтем в песок, тяжело дыша ртом и стараясь не всхлипывать, и посмотрел на мучителей. А потом с трудом сел - чуть боком, прислонившись спиной к пласту земли и держась за ноющий от боли живот, дыша коротко и часто: вот уж под дых били не жалея.
Двое неизвестных пацанов, примерно его ровесники, явно с "того" берега, хозяйничали над его сомом, которого он с таким трудом вытащил на берег. Серый видел не всё, но по их рукам догадался, что они подсаживают сомью башку на верёвку, чтобы добычу легче было тащить. Третий пацан, помельче, который командовал этими двумя, стоял неподалёку. В драке и в возне с рыбой он не принимал участия. Только стоял, насторожённо оглядываясь на каждый шорох.
Когда двое, избивших его, поволокли рыбину - почти метровую с лишним! - к кустам, Серый с трудом удержался от горячих слёз обиды (пропала утренняя и трудная добыча!), только сплюнул в сторону сгусток крови и прохрипел вспухающими и кровоточащими губами:
- Ну и дураки будете!
Замыкавший шествие "своих" мелкий пацан резко обернулся, а потом что-то сказал драчунам и пошёл к Серому. Серый смотрел на него безнадёжно, кляня себя за длинный язык: если драться будет, с этим-то он совладает. Но ведь драки один на один не ожидается - те двое бросят рыбу и снова навешают ему, Серому.
Те и остановились, выжидательно глядя на своего старшего.
Серый полулежал на локте, стараясь расслабить онемевшие пальцы, которые потихоньку переставали гореть от боли, если не тревожить их, и молча рассматривал их.
Эти двое были похожи: оба полуголые, в каких-то дерюгах, которые свисают с плеч и слегка подвязаны на поясе верёвкой, оба косматые, какие-то серо-русые. Зато глаза страшноватые - жёлтые, а когда злятся - начинают гореть прозрачно-зелёным. Братья, что ли? Похоже, что так. Правда, теперь (Серый про себя усмехнулся) отличить их друг от друга нетрудно: у одного скула до сих пор кровоточит, а у второго под глазом постепенно припухает по-тёмному - и это, не считая мелких синяков и содранной кожи...
Зато их темноволосый старший - тот самый, который помельче, но которому те двое послушно подчиняются, одет полностью: и рубаха на нём, и штаны из жёсткой и плотной ткани, и даже сапоги с каким-то узором, несмотря на лето. Серый себя даже каким-то нищим почувствовал - в своей футболке да в старых джинсах, из которых ещё весной вырастать начал. Что уж говорить о босых ногах?
Когда "старший" желтоглазых подошёл ближе, Серый внутренне сжался: если этот ударит сапогом - будет больней, чем от тех. А ударить в ответ - вызвать больший гнев тех двоих. Забьют. А до воды далековато. Не сообразил переместиться, пока в покое оставили. А то б сбежал. Легко. Одним нырком - и поминай, как звали... Нет, врал самому себе Серый. Не сбежал бы... Потому и глаза не поднимал, только исподлобья следил, как сапоги подходят ближе...
