Талисман Шлимана - [47]
– Не мог же я тащить все сразу. Либо Платон, либо сборник.
– Ах нет, извини, ты не виноват, в примечаниях написано, что диалог «Критий» обрывается на самом интересном месте, может быть из-за смерти Платона.
А ведь правда, на самом интересном и таинственном месте, – Анна отхлебнула вина (красного, словно кровь быка, что стекала по стелле с письменами атлантов, как вдруг почему-то представилось Глебу). Анна продолжала – на том месте, когда боги собрались на совет, чтобы покарать жителей Атлантиды. И неясно, за что они их все-таки? А самих слов богов нет: тут все и обрывается. Перед этим, правда, есть высказывание Платона, но тоже какое-то не очень понятное. Ты смотри, как он их обругал. За что? Такое радостное и светлое искусство, – и Анна прочитала: «…они оказались не в состоянии долее выносить свое богатство и утратили благопристойность. Для того, кто умеет видеть, они являли собой постыдное зрелище, ибо промотали самую прекрасную из своих ценностей: но неспособным усмотреть, в чем состоит истинно счастливая жизнь, они казались прекраснее и счастливее всего как раз тогда, когда в них кипела безудержная жадность.
И вот Зевс (бог богов), блюдущий законы… помыслил о славном роде, впавшем в столь жалкую развращенность, и решил наложить на него кару».
– За что он их так? Нечестие? Неужели, действительно, люди создавшие такое дивное искусство…
– Ты что, Платона не знаешь? – заметил Глеб. – Он многое подгонял под свои теоретические и философские построения. Он и поэтов (Гомера с Эсхилом) хотел изгнать из своего идеального государства. Неизвестно, как все это было на самом деле.
А Анна перевела взгляд на репродукцию фрески с летящей ласточкой, привезенную для нее с Крита Александром Владимировичем, и повторила:
– За что их все-таки?
Неужели они так о нас вспомнят?
За что?
Ее тревожные глаза были устремлены мимо жреца вдаль, туда, к горе Гюхте.
– Неужели не дойдет до них даже память?
За что рок покарал нас и боги? За нечестие?
Они могут нас забыть. Страшнее смерти забвенье.
Почему это с нами случилось? Скажи, мы прогневали богов? И каких богов или бога? Чем? Пойдем, жрец, выйдем к шумящему морю и ты мне скажешь.
– Что ты хочешь спросить?
– Ты что-то не договариваешь. Почему вы не дали мне посвящения в жрицы?
– Светлая жрица, нам звезды открыли – не надо тебе посвященья. Теперь ты видишь, что это правда. Открылось тебе то, что нам неизвестно.
– Вы научили меня светлым тайнам цветов и моря, но темные боги и богини… Разве вы рассказали мне? Что там было? И еще… одно. Ты помнишь? Здесь…
– Все уже разрушено, и это тоже. Разные жрецы были в наших храмах. Радость не смогла бы жить в нас, если б они были главным… Мы их изгнали.
– Да, но ты помнишь? Здесь. Эта страстная, горькая песня. Эта древняя песня из мрака.
Жрец кивнул.
– Слова ее непонятны. Она слышится здесь в шуме моря. Ее пели иногда наши девы. Те таинства… – жрец долго смотрел на Гелию. – Что ты знаешь о ней?
– Только преданье. В ней поется о девушке с серебряной лентой. Она не хочет быть жертвой. И ее тоже поглотит забвенье?
– Это горькая, темная песня. Кто знает, откуда она. В ней говорится о древних храмах, где к небу восходят ступени. Но я не хочу верить, что таких жертв требуют боги. Разве им нужны не цветы, гимны, песни?
– Это правда. Разве такие жертвы приносят богам? Он когда-нибудь запретит кровавые жертвы.
– Кто он?
– Я не знаю. То будут иные храмы и бог иной.
И тогда жрец спросил:
– Если ты видела их храмы, скажи, ты видела и их бога?
– Это так далеко, так далеко впереди… Он иной, не как наши или в Египте. Он страдал, как Озирис, нет страшнее – как человек.
За муку горячей крови его
И великое сострадание…
Ему не нужны кровавые жертвы, но люди… Им дверь открылась в ту, другую любовь. Смогут ее понять и будет их путь светел.
Века пройдут и будут другие храмы, а зло…
Такие высокие храмы, – она схватила жреца за руку, – костры горят перед ними. Жрец, зачем это будет?
Сквозь костры и ночи мы идем к свету. Наши свитки горят, наши мысли живут. Где ты, странник?
Любовь и свет тихий красоты. Дверь открыта.
Она вошла по колено в волны. Пышная юбка намокла. Она опустила руки в пену, и лицо окатили брызги.
Вы правы, что не дали мне посвященья.
Тот ужас и тот свет.
Красота и свет тихий любви.
– Дай мне дойти до твоего святилища. Где оно? Я изведала силу зла. Теперь хочу увидеть силу добра. Я посылаю благословение сквозь века.
Куда мне идти? Я хочу их увидеть.
О гора Гюхта, о море. Жрец, ведь они же о нас не вспомнят. Ведь все засыпется песком и пеплом.
– О чем ты?
– Неужели не дойдет до них даже память. Как в той древней песне.
– О чем ты?
Море шумело у ног Гелии неистово, горько, страстно.
– Я хочу знать как они о нас вспомнят, – море окатило ее волной. – Ты слышишь?
– Шум волн.
– Еще что-то в их шуме. Ты слышишь? – Она сжала руки, глаза ее расширились. – Они могут о нас вспомнить. Хотят!
– Кто они?
– Эти странные люди. Их язык похож на язык этих варваров-ахейцев, что пришли к нам с царем, на язык той девушки в длинном платье. Они и ее вспомнят, – Гелия приложила руку ко лбу. – Я потом тебе расскажу, потом.
Жрец взглянул на нее и ушел.
Когда-то люди жили по законам природы: поклонялись матушке-земле, радовались солнцу, слушали песни ветра и верили в добро и свет. Среди таких людей в Ярилиной веси и жила Веснянка. Молодая девушка, которая только впервые свой хлеб на освобожденную от снега землю положила. Она знает множество песен, но никому не ведомо, откуда они приходят к ней. Голос Веснянки волшебный, звенит так, что на всю округу слышно. И становится от ее напева светло и чисто на душе. Близкий друг Веснянки, кузнец Ярилка, влюблен в девушку.
Устои строгого воспитания главной героини легко рушатся перед целеустремленным обаянием многоопытного морского офицера… Нечаянные лесбийские утехи, проблемы, порожденные необузданной страстью мужа и встречи с бывшим однокурсником – записным ловеласом, пробуждают потаенную эротическую сущность Ирины. Сущность эта, то возвышая, то роняя, непростыми путями ведет ее к жизненному успеху. Но слом «советской эпохи» и, захлестнувший страну криминал, диктуют свои, уже совсем другие условия выживания, которые во всей полноте раскрывают реальную неоднозначность героев романа.
Посвящается священническому роду Капустиных, об Архимандрите Антонине (Капустина) один из рода Капустиных, основателей и служителей Батуринского Преображенского храма. На пороге 200-летнего юбилея архимандрита Антонина очень хочется как можно больше, глубже раскрывать его для широкой публики. Архимандрит Антонин, известен всему миру и пришло время, чтобы и о нем, дорогом для меня, великом батюшке-подвижнике, узнали и у нас на родине – в России-матушке. Узнали бы, удивились, поклонялись с почтением и полюбили.
Дрессировка и воспитание это две разницы!Дрессировке поддается любое животное, наделенное инстинктом.Воспитанию же подлежит только человек, которому Бог даровал разум.Легко воспитывать понятливого человека, умеющего анализировать и управлять своими эмоциями.И наоборот – трудно воспитывать человека, не способного владеть собой.Эта книга посвящена сложной теме воспитания людей.
Ирина Ефимова – автор нескольких сборников стихов и прозы, публиковалась в периодических изданиях. В данной книге представлено «Избранное» – повесть-хроника, рассказы, поэмы и переводы с немецкого языка сонетов Р.-М.Рильке.
Как зародилось и обрело силу, наука техникой, тактикой и стратегии на войне?Книга Квон-Кхим-Го, захватывает корень возникновения и смысл единой тщетной борьбы Хо-с-рек!Сценарий переполнен закономерностью жизни королей, их воли и влияния, причины раздора борьбы добра и зла.Чуткая любовь к родине, уважение к простым людям, отвага и бесстрашие, верная взаимная любовь, дают большее – жить для людей.Боевое искусство Хо-с-рек, находит последователей с чистыми помыслами, жизнью бесстрашия, не отворачиваясь от причин.Сценарий не подтверждён, но похожи мотивы.Ничего не бывает просто так, огонёк непрестанно зовёт.Нет ничего выше доблести, множить добро.
Установленный в России начиная с 1991 года господином Ельциным единоличный режим правления страной, лишивший граждан основных экономических, а также социальных прав и свобод, приобрел черты, характерные для организованного преступного сообщества.Причины этого явления и его последствия можно понять, проследив на страницах романа «Выбор» историю простых граждан нашей страны на отрезке времени с 1989-го по 1996 год.Воспитанные советским режимом в духе коллективизма граждане и в мыслях не допускали, что средства массовой информации, подконтрольные государству, могут бесстыдно лгать.В таких условиях простому человеку надлежало сделать свой выбор: остаться приверженным идеалам добра и справедливости или пополнить новоявленную стаю, где «человек человеку – волк».