Талисман мумии - [3]

Наконец я собралась с духом и, как можно тише повернув ручку, чуть приоткрыла дверь. Внутри было довольно темно, и я различила лишь очертания окон. Но в темноте тяжелое дыхание слышалось громче и пугало больше. Некоторое я прислушивалась к нему, но других звуков не последовало. Я резко распахнула дверь, так как боялась открывать ее медленно, чувствуя, что за нею может быть нечто страшное, готовое на меня броситься! Потом включила электрический свет и шагнула в комнату. Вначале я посмотрела на постель. Простыни были измяты, и я поняла, что отец в постели, но посреди нее было огромное темное пятно, расползающееся до краев, и при виде этого мое сердце остановилось. Я смотрела на пятно, но тут дыхание донеслось ко мне через комнату, и мой взгляд устремился на звук. Там лежал мой отец, на правом боку, подогнув под себя руку, будто его мертвое тело небрежно швырнули в сторону. Кровавый след тянулся через комнату к постели, и когда я склонилась над отцом, то заметила вокруг него лужицу крови, казавшуюся ужасно красной и блестящей. Лежал он перед своим большим сейфом. Он был в пижаме. Левый рукав был оторван, обнажая его руку, вытянутую по направлению к сейфу. Она выглядела – ах! просто ужасно, вся запятнанная кровью, с рваной или порезанной плоть вокруг золотого браслета на его кисти. Я не знала, что он носит подобную вещицу, и вновь была поражена. Она на минуту смолкла, и я, желая отвлечь ее хоть на миг, сказал:

– Но вы могли не удивляться этому. Нынче браслеты носят мужчины, о которых этого никогда не подумаешь. Я видел, как судья приговорил человека к смерти, и на кисти его поднятой руки был золотой браслет

Казалось, она не слишком над этим задумалась, но короткая пауза немного успокоила ее, и она продолжала более твердым голосом:

– Я вызвала помощь, не теряя ни минуты, потому что боялась, что он умрет от потери крови. Я позвонила, а затем вышла и позвала на помощь громко, как смогла. Должно быть, довольно скоро, – хотя для меня это тянулось неимоверно медленно, – прибежало несколько слуг, затем появились другие, и вскоре комнату заполнили люди с вытаращенными глазами, всклокоченными шевелюрами и во всевозможных ночных одеяниях.

Мы подняли отца на диван, и экономка, миссис Грант, сохранившая самообладание в большей степени, чем мы, принялась отыскивать источник кровотечения. Через пару секунд стало очевидно, что он находится на его обнаженной руке. Там была глубокая рана, – не с ровными краями, как от ножа, а рваная, – и располагалась она ближе к кисти, по-видимому, задев вену. Миссис Грант повязала вокруг раны платок, крепко затянув его серебряным ножом для вскрытия конвертов, и поток крови, казалось, немедленно прекратился. К этому времени я уже пришла в себя – насколько смогла – и послала слугу за врачом и другого за полицией. Когда они ушли, я почувствовала, что, не считая нескольких слуг, осталась в доме одна и ничего в этом деле с отцом не понимаю. Тут мне ужасно захотелось, чтобы рядом оказался кто-нибудь, кто мог помочь. И я подумала о вас, о вашем добром обещании в лодке под ивами и, не раздумывая, приказала слугам немедленно приготовить карету, написала записку и отправила ее вам.

Она помолчала. В эту минуту мне не хотелось ничего говорить и я посмотрел на нее; думая, она поняла, потому что глаза ее на миг поднялись и опустились, щеки зарделись, словно розы. С явным усилием она продолжала свой рассказ:

– Доктор прибыл невероятно быстро. Грум как раз встретил его, отпирающим дверь своего дома и он прибежал сюда бегом. Он сделал надлежащий турникет для руки бедолаги-отца, затем отправился домой за некоторыми инструментами. Надеюсь, он скоро вернется. Потом пришел полисмен, он дал знать в участок, и вскоре появился старший офицер. Затем пришли вы.

Последовало долгое молчание, и я на миг осмелился взять ее за руку. Без единого слова мы открыли дверь и присоединились к офицеру в холле. Он поспешил к нам, говоря на ходу;

– Я осматриваю все лично и уже отправили донесение в Скотленд-Ярд. Знаете, мистер Росс, в этом деле столько странностей, что я предпочел бы заполучить лучшего специалиста из Департамента по уголовным расследованием. Поэтому в записке я попросил немедленно прислать сюда сержанта Доу. Вы помните его, сэр, по тому американскому делу об отравлении в Хокстоне.

– Ну еще бы! Я хорошо помню его по этому и другим делам, поскольку воспользовался несколько раз его ловкостью и проницательностью. Это самый здравомыслящий человек из всех людей, которых я знаю. Выполняя роль защитника и веря, что мой подзащитный невиновен, я рад был ему в качестве обвинителя!

– Это весьма высокая оценка, сэр! – с благодарностью произнес старший офицер. – Я рад, что вы одобрили мой выбор и что я не ошибся, послав за ним.

– Лучшего не найти, – искренне заметил я. – Не сомневаюсь, что с вашей помощью мы доберемся до всех фактов и за тем, что кроется за ними!

Мы спустились в комнату Трелони и нашли все в том же виде, как описывала его дочь,

Послышался звонок колокольчика, и через минуту в комнату ввели человека. Это был юноша с орлиными чертами, проницательными серыми глазами, и широким, квадратным лбом, как бывает у мыслителей. В руке у него была черная сумка, которую он немедля открыл. Миссис Трелони представила нас друг другу: